Однако, пошарив под кроватями получше, Клинт обнаружил ещё один сюрприз.
— Это что? — удивлённо спросил он, выуживая ёмкость с жидкостью странного бурого цвета. — Стойте, не говорите. Я угадаю. Глинтвейн?
Рейвен виновато опустила глаза. Похоже, за алкогольные эксперименты здесь была ответственна она.
— А что на солнце не поставили? Ну забродил бы чутка, зато согрелся. Как настоящий, нет?
Язвительный тон Клинта заставил опустить глаза не только её.
— А вино с шампанским не мешали?
— Мы же не тупые, — сказал Пьетро.
— То есть вот это, — Клинт покрутил стаканчик перед его носом. — Вот это — умное решение?
— Мы всё равно это не пили.
— С Тони я ещё поговорю, он сейчас не в состоянии, — сказал Клинт, удивляюсь собственной строгости. — А пока спрашиваю вас. Ещё что-то есть?
Никто не ответил.
— Не держите меня за дурака.
Один из парней достал с полки комода полупустую банку пива.
— Всё?
— Всё.
— А на других полках?
На парня недовольно глянула почти вся комната. Бартон понял, открыл комод и обнаружил ещё три нераспечатанных банки. На этом запасы иссякли.
— Значит так, — сказал Клинт. — Три полных, одна наполовину, две пустых из-под вина и шампанского. Чтобы когда я вернусь, ничего «магическим образом» не исчезло. И проветрите комнату.
— А ты куда? — мгновенно поинтересовался Пьетро.
— Отведу этого экспериментатора в медпункт, — неохотно объяснил Бартон.
Он подошёл к другу и подхватил его под руку. Тони запротестовал, но сдался. Даже в трезвом виде Клинт был бы сильнее. Спортсмен всё-таки.
— Простите моего друга, но мне придётся вас покинуть, — успел выкрикнуть Старк перед тем, как Клинт захлопнул дверь.
*
Стоило Старку пройти несколько шагов, как он понял, что перепил. С ним редко такое случалось, тем более без радостного повода. Он никогда не пил от плохого настроения или безнадёжности, потому что считал это слабостью и уходом от проблемы. Кто бы знал, что именно в детском лагере придётся попробовать первый раз?
Стрэндж, конечно, не принял его с распростёртыми объятиями. Но и не отправил вон, что тоже хорошо. Когда Клинт постучался, Стивен был в медкабинете один, так что обошлось без лишних свидетелей. Доктор вышел, протянул что-то вроде «Господи, опять ты», и только потом, заметив состояние Тони, быстро запустил вожатых внутрь.
— Он пьяный?!
— Да, — потупился Клинт, как будто лично был в этом виноват.
— Это риторический вопрос. Слепому понятно, что он пьяный — от него несёт за два метра!
Клинт отвёл глаза. Стивен раздражённо заходил по кабинету, потом задумался о чем-то и запер дверь.
— Это зачем? — спросил Тони.
— Зачем? Да затем, что если тебя таким кто-нибудь увидит, то уволят, не успеешь ты щёлкнуть пальцами. Щелчок — и тебя уже здесь нет.
— Зачем мне щёлкать пальцами? — не понял Старк.
— Откуда я знаю, что тебе в голову взбредёт.
Тони вздохнул, потом вдруг зажмурился и простонал:
— Что-то мне нехорошо…
— О, началось, — изрёк Клинт. — Сок, шампанское и вино не ужились в одном месте.
Стивен с немым вопросом посмотрел на него, потом на Тони, потом печально на потолок и проговорил:
— За что мне всё это… Он мог хотя бы пить что-то нормальное?
— Это был коктейль, — заступился за своё решение Тони.
— Да понял я. Клинт, вы можете идти. Постарайтесь соврать что-нибудь правдоподобное и не связанное с нарушением трудового кодекса.
Клинт кивнул, окинул взглядом Тони и вышел. Стивен снова запер дверь.
— Ты понимаешь, что из-за тебя мне придётся переврать весь отчёт? — спросил он у Тони.
Тони помотал головой.
— Меня мутит.
— Неудивительно. В лазарете под койкой есть тазик.
Тони ушёл в другую комнату и лёг.
Стивен достал с полки активированный уголь.
— Сколько ты весишь?
— Не знаю, — донеслось из комнаты.
— А примерно?
Тони не ответил. Стрэндж закатил глаза.
— Иди, вставай на весы. Активированный уголь рассчитывается из массы тела.
Со страдальческим стоном Тони сполз с кровати, прошёл коридор и со второго раза залез на весы.
Стивен посмотрел на цифры, кивнул и отправил его обратно.
— Мне же было хорошо минут пять назад, почему мне сейчас так плохо? — простонал Тони.
— Твой организм оправился от шока после того, как ты влил в него невесть что.
Через стенку Стрэндж не мог видеть, что делает Тони, но, судя по звуку, он не очень удачно упал на койку, выругался и следующие несколько минут ворочался.
После активированного угля его сразу стошнило, так что пришлось давать лекарство заново. Потом Тони задремал, прижав колени к груди, чтобы внутри всё не так крутило. Поскольку Клинт привёл его вечером, случилось это уже полдесятого, и Стивен постарался как можно тише выйти из кабинета. У него не получилось. Заслышав в коридоре шаги, Старк мгновенно распахнул глаза и спросил:
— Ты куда?
— Спать иду, — ответил Стивен. — Если что-то понадобится, ты знаешь, где я живу.
Он зашёл в лазарет и шумно задернул шторы, раз уж Старк все равно проснулся. Тони внимательно наблюдал за всеми его движениями.
— Сейчас достану одеяло. Если нужно, могу попросить Бартона, и он принесёт пижаму, или в чем ты там спишь. А то в джинсах неудобно и на живот давит, лучше расстегнуть пояс. Или вообще снять, всё равно я сюда никого пускать не буду, по крайней мере, до завтрашнего обеда.
— Прости меня, — сказал вдруг Тони, перебив его.
— Что? — не понял Стрэндж. — За что?
— За то, что я такой идиот и накричал на тебя сегодня, — серьёзно сказал Тони.
— А, это… Ладно, прощаю, — немного неуверенно произнес Стивен, который, по правде сказать, забыл это недоразумение.
— И ещё за то, что я постоянно веду себя как мудак. Пристаю к тебе.
— Алкоголь на тебя не так уж и плохо влияет, — пошутил Стрэндж. — Всё нормально. Я заметил, что ты стараешься сдерживаться после моей просьбы, и это меня радует.
— Но ты правда такой… Невероятный… Аккуратный, и ещё зануда, но это, блин, сексуально… Красивый…
Стивен вздохнул и ушёл в кабинет за одеялом. Не хватало ещё, чтоб Тони осыпал его пьяными комплиментами. Было слышно, что Старк не закончил перечислять. Когда Стивен вернулся, тот был на слове «упёртый», и неизвестно, почему Тони решил посчитать это приятным.
— Твоё одеяло, — сказал Стивен, плюхая на стул рядом стерильно-белую стопку. — Простыня там же.
Тони лениво посмотрел вбок, Стрэндж вздохнул и накрыл его сам. Простыня оказалась не нужна.
— Ну всё, — произнес Стивен. — Я пойду. С животом уже лучше?
Тони промолчал, а потом спросил:
— Знаешь, почему я захотел выпить?
Стрэндж закатил глаза, но все же в научных целях поинтересовался:
— Почему?
Тони зажмурился, потом открыл глаза, и ответил:
— Из-за меня Питера травят.
— Это не из-за тебя.
— Нет, из-за меня. Я ему отказал. Ему так плохо. Черт, Стив, почему я не люблю его? Я ведь не могу сказать ему, что я его люблю, потому что это будет неправда.
— И это будет правильно.
— Почему это тогда так его ранит? Я не хочу, не хочу, чтобы ему было плохо.
Стрэндж отпустил ручку двери.
— Тони, ты ведь не можешь заставить себя что-то почувствовать.
— Нет, но почему так вышло? Я люблю Питера, в смысле, как друга. Как лучик света среди беспросветной тьмы.
Всё-таки, в его речи чувствовалось влияние алкоголя.
— Я не хочу, чтобы он так страдал. Ты видел его? Он плакал всю ночь. Так нельзя. Я чудовище, почему я не мог сказать ему «может быть» или… Не знаю… Придумать что-то менее ранимое.
— Дело не в формулировке, — сказал Стивен, прошёл к его кровати и сел на стул в изголовье. Ничего страшного, если Тони немного выговорится. — Ему было бы тяжело это пережить в любом случае.
— Но почему?! Это ужасно. Он ведь… Стив, он ведь только осознал свою ориентацию. Он влюбился в первый раз. Представь, что ты первый раз приходишь на практику в больницу — вы же ходите, да? — и в первый же день наблюдаешь за неудачной пересадкой лёгких, в то время, как твои однокурсники проверяют детям горло.