— Я не могу.
— Правда?
— Да. Это научный факт.
Ванда захихикала. Хэнк тоже улыбнулся, а Пьетро продолжил:
— То есть ты сейчас молчишь?
Вижен ничего не ответил.
— Ты его путаешь, — укорила брата Ванда. — Он сейчас проснётся, и будет не так весело.
— Ладно, — вздохнул Пьетро. — Спрошу что-нибудь другое.
Так как ему в голову ничего не пришло, разговор с сознанием Вижена завёл Хэнк.
— Скажи, тебе нравится кто-нибудь из нас?
— Ванда.
Та улыбнулась, а потом посмотрела на Хэнка, как бы спрашивая: «А ты что ожидал?»
— Тебя бесит кто-нибудь из нас?
— Пьетро иногда.
Девушки тихонько засмеялись, Питер весело глянул на друга.
— Можно я спрошу?
— Конечно, спрашивай.
— А почему тебя бесит Пьетро?
Вижен нахмурился, а потом выдал:
— Он шебутной.
— Какой я? — не понял Пьетро. — Это что за слово?
— Загугли, умник, — ответила Рейвен.
— Шебутной — значит беспокойный и постоянно суетящийся, — объяснил ему Питер.
— Я называю это «деятельный», — кивнул Пьетро. — А кто ещё тебя бесит?
— Больше никто.
— Несправедливо, — вздохнул Пьетро.
Потом они решили посмотреть в интернете, из-за чего люди могут разговаривать во сне, но не нашли ничего стоящего. Выскакивали только сайты с псевдонаучными статьями про инопланетный заговор и Википедия, но в ней это было описано так, что никто ничего не понял.
— Вижен, а из-за чего люди могут разговаривать во сне? — догадалась спросить Ванда.
— Это происходит при депрессии или сильном эмоциональном стрессе. Обычно речь бессвязная, но она может быть и более осознанной на стадии поверхностного сна. Также это бывает при бессоннице.
— Ого, — только и сказала она.
— А ты испытывал какой-нибудь эмоциональный стресс? — уточнил Хэнк.
— В последнее время нет. Но один раз во втором классе я не выучил параграф и чувствовал себя подавленным и смущенным до конца урока. Мне до сих пор стыдно за это.
— Зайка, — нежно сказала Ванда и погладила его по голове. — Значит, бессонница. Нужно будет заставить тебя сходить к врачу.
На этом ребята решили оставить Вижена в покое, чтобы тот смог выспаться нормально.
— Найди себе человека, который будет смотреть на тебя так же, как Ванда на Вижена, — сказал Пьетро, похлопав Питера по плечу. — Давайте ещё сыграем?
В этом раунде Питер все-таки проиграл, и Пьетро, как победитель, спросил его о самом странном сне, который он видел. Тот задумался.
— Один раз мне снилось, что я летаю по городу на каких-то… Типа лианах. Только липких. И лазаю по зданиям, как насекомое.
— Как таракан?
— Нет! Как паук. Пауки крутые.
— Неоднозначное мнение, — сказала Рейвен. — Мне не нравятся пауки. В одном из снов я могла менять внешность, а когда захотела попробовать стать кем-то, кроме человека, то превратилась в паука. А обратно не смогла.
— Страшно, — кивнул Пьетро. — Мой самый любимый сон, это когда я освобождаю своего отца из Пентагона за убийство президента.
— Ты что? — удивился Питер.
— Мой отец застрелил Кеннеди, а его парень попросил меня его освободить, чтобы противостоять какому-то злодею.
— По-моему, ты перечитал комиксов, — сказала Ванда. — И как ты мог родиться, если у твоего отца парень?
— Я не знаю, это же сон. И он повторялся несколько раз. У кого-нибудь повторялись сны?
Питер вспомнил свой сон про Тони и закусил губу. Можно было рассказать, но не будет ли это слишком откровенно? Хотя, с другой стороны, Ванда только что рассказала, как целовалась с братом, в том числе и Питеру, которого она знает всего два дня.
— Мне снился такой сон, — всё же решился он. — Что я каждый раз просыпаюсь в комнате, здесь, в лагере. За окном дождь, а со мной в комнате только Тони. Мы играем в карты, но я каждый раз проигрываю, потому что… Не знаю. Отвлекаюсь, может быть. Мне это уже раза четыре снилось, и каждый раз ситуация всё больше… Накаляется.
— Накаляется сексуально? — спросил Пьетро, за что тут же получил осуждающий взгляд от сестры. — Прости, не очень шутка.
— Да нет, ты прав, — покраснел Питер. — Просто… Мне кажется, что если бы я смог его победить, то это… Как будто дало бы мне что-то. Но у меня не получается.
— Это похоже на метафору твоего отношения к нему, — тихо сказала Ванда. — Ты не можешь победить и ты не можешь побороть свои чувства.
— Да, наверное.
— Тебе нужно попытаться победить его!
— У меня не получится. Я и так плохо играю. Я за сегодня ни разу не выиграл, и три раза проиграл.
— Я один считаю, что сон — это просто сон? — спросил Пьетро, но Ванда его как обычно проигнорировала.
— Попробуй потренироваться.
— Весь день сегодня тренировался с вами, и ничего.
Ванда поджала губы.
— Если для вас это так важно, — начал Пьетро, — хотя лично я считаю это бредом, ты можешь смухлевать. Я почти каждую игру так делаю.
— Я не умею, — грустно пожал плечами Питер.
— Без проблем, я тебя научу. Давай ко мне в команду, сыграем ещё раз.
— Ты серьезно? — обрадовался Паркер.
— Почему нет?
Питер переполз поближе к нему. Ванда раздала карты, и урок начался.
*
И снова дождь и сырость. Тони живёт у них. Проклятое дежавю. Его вещи лежат на последней полке, долгое время пустовавшей. Ощущается присутствие нового человека — в зарядке на подоконнике, в сырых кроссовках у двери, в планшете на тумбочке. Питеру даже кажется, будто он слышит его сердцебиение, хотя в реальной жизни это было бы жутко.
— Что ты делаешь? — спрашивает Питер однажды, когда они остаются вдвоём.
Тони откладывает телефон.
— Да так, ничего.
Тони улыбается и хлопает рукой по покрывалу возле себя, как бы приглашая Питера сесть рядом.
— Играешь в карты?
— Конечно! — как всегда отвечает Питер и, стараясь не выдать волнения, подходит ближе.
Старк улыбается уголком рта и достает из-под подушки колоду и лениво перечисляет:
— Дурак? Переводной? На желание? На раздевание?
— Как хочешь, — отвечает Питер, садясь. — Хоть на раздевание.
— Это шутка была, извращенец, — подмигивает Тони, отчего Питер жутко краснеет. — В переводного?
— Давай.
Тони тасует карты. Паркер наблюдает, как ловко он перебрасывает половинки колоды из руки в руку, только и успевают мелькать красные клетчатые рубашки. Когда Тони раздает карты, то случайно касается руки Питера. Тот успокаивает себя, что это просто случайность, и прилагает массу усилий, чтобы не отдернуть ладонь, потому что, черт, у него такие тёплые руки в этом сне.
Козырь — крести. И, конечно, у Питера полные рукава козырей, но в этом сне он всегда проигрывает, имея неплохие шансы.
— Шестерки есть? — спрашивает Тони.
— Есть, — кивает Питер. — Ой, то есть нету.
«Соберись, соберись!» — мысленно говорит он себе.
— Семерки? — с улыбкой спрашивает Старк.
— Нет.
— Тогда я хожу.
Тони кладёт между ними карту и смотрит на Питера. Шестёрка черви. Питер оглядывает колоду, в которой нет ни одного несчастного сердечка, вздыхает и кроет козырем.
Дальше мелькают карты разных мастей. Питер старается быть очень сосредоточенным, и у него даже получается. Ни одна из подколок Тони не выбивает его из равновесия, вот только к концу игры у него остаётся одна никчемная семёрка.
— Если у тебя есть мелкие карты, подкидывай их, когда на столе много карт с цифрами, и никто не заметит.
Питер дрожащей рукой подкладывает семёрку, хотя среди карт на столе нет ни одной, и это работает! Тони не обращает внимания и отбивает её, да ещё козырем.
— Ты стал лучше играть, — говорит он серьёзно, и это лучший из комплиментов.
Дальше события развиваются быстро, и вот уже у Тони три карты, двумя из которых он ходит. Дама и дама. Все козыри Питер успел растерять, но есть пара пиков.
— Если у тебя есть карты того же цвета, что и козырь, то их можно попытаться выдать за козырь. Главное действовать уверенно и быстро.