Рядом с землянкой, со стороны леса, завыл волк. Мои глаза округлились от страха, а сердце, пропустив удар, заколотилось с бешеной скоростью.
- Не бойся, - махнула Агафья, - это Седой на луну воет. Сам себя развлекает. Соскучился по нашим вечеркам. Прости, Седой, не до тебя мне сейчас. Ох, не до тебя.
Конечно, не бойся! Ей то, что?! Призрак. Раз и нет ее. А я вот она, тепленькая, упитанная и кашкой нашпигованная. Только маслицем полить и ужин готов. Сам сидит, хозяина дожидается. Я с опаской глянула на дверь. Чем подпереть можно? Обведя землянку взглядом, остановилась на скамье с кадушкой родниковой воды. И крепко, и увесисто, только бы успеть дотащить. Придумывая, как бы это сделать по быстрее, да сноровистее, глянула на бабку Агафью. Та сотрясалась от смеха, и зеленое облачко подыгрывало, вторя ее движениям.
- Что смешного, - обиженно прошептала я. – Мне страшно, я никогда не оставалась одна ночью в лесу, с приведением, да еще и волком под боком, то есть под дверью, в придачу.
Совсем становлюсь маленькой девочкой. В обмороки падаю, плачу, обижаюсь. А ведь взрослая молодая женщина. И ничего, никогда не боялась. Ну, разве что лягушек…, но их, же здесь нет. А вот волк есть. Что ни на есть живой и судя по его завываниям, голодный очень.
- Ты права, голодный. – Словно прочитав мои мысли, произнесла старушка. Хотя и старушкой ее назвать было трудно. – Но тебя не тронет. Знает, чья ты. Опять же твой дар.
- А чья я? И дар. Сами же сказали, не проявился.
- Не проявился. Но живность его нутром чует. Особенно волки и кошки. Не тронет. Убоится. И меня и тебя. А так-то он друг. Всегда на помощь придет, если правильно позвать сумеешь.
- Как это?
- Вот заладила, - отмахнулась Агафья. – Все потом. Сейчас о главном думать надо. А она волка звать надумала. Надо будет сам придет, когда беду учует.
- К вопросу, чья ты. Если не бабка, то кто-то из родственников тебя чем-то одаривал? Наследство твое колдовское ведь по материнской линии идет, да и от отца чуток досталось. И в этот момент меня словно молния шарахнула. В нашей семье все женщины были долгожительницами. И точно, в детстве моя прабабушка перед самой смертью, ласково погладив меня по голове, надела на ручку тоненький серебреный браслет. Сказала, что он волшебный и хранить я его должна как зеницу ока. Я мало, что тогда понимала. Позже она умерла, и бабушка все охала, как сберечь браслет? Маленькая была я, потерять могла. А вещь то очень важная.
- Браслет!!! – В один голос воскликнули мы.
- Ты читаешь мои мысли?! – Возмутилась я.
- А ты против?
- Не знаю. Как-то не по себе от этого.
- Брось, сейчас для дела необходимо. А в личное, я, не заглядываю.
- Хорошо, - я успокоилась.
– Важно другое. Где этот браслет?
- Не знаю. Мне было 3 года. А бабушка, которая его спрятала, умерла. Я про него и не помнила, а бабуля не напоминала. Да и она умерла, так что спросить не у кого.
- Вот тебе раз. А где искать? – Агафья призадумалась. – Где жила твоя прабабушка?
- У бабули, здесь, в деревне.
- Вот тебе и ответ. А найдешь браслет, и все остальное прояснится.
- Хорошо бы. А ты разве не пойдешь, чтобы помочь?
Агафья вздохнула:
- Я бы с радостью, но отсюда,- она обвела землянку взглядом, - уходить далеко не могу. Это для меня опасно, последние силы могу потерять. Тогда все кончено будет.
- А что будет кончено? – Ох, мое любопытство.
- Потом, все потом. Главное – браслет найти. Утром пойдешь, тебе отдохнуть сейчас надо. Да и мне уже пора. – И свечение стало тускнеть, а вместе с ним растворяясь, исчезать бабка.
- Но мне утром на работу, в город надо. – Начала я возмущаться. – Я на один день выбралась!
Зеленое свечение резко вспыхнуло, и бабка вновь проявилась:
- Утром позвонишь и возьмешь отпуск. Ты давно была в отпуске?
- А что я начальству скажу? Какую причину столь резкого желания уйти в отпуск? Да и не отпустят меня, у нас конец учебного года!
- По семейным обстоятельствам, - протянула Агафья, и на прощание, махнув рукой, исчезла. С ее исчезновением землянка погрузилась во тьму. Стало так жутко, что я боялась дышать лишний раз, чтобы не создавать шума. За окном завыл волк, в этот момент показалось, что на моей голове от страха зашевелились все волосы. Вдруг где-то под потолком появилось легкое изумрудное свечение и в нем правая рука Агафьи. Она щелкнула пальцами и на столе зажглась свеча, осветив комнату. Тьма отступила, рука, помахав на прощание, исчезла. Мне стало спокойнее и волчьи песни на луну не так уже нервировали. Дверь оказалась запертой, да и шастать по ночному лесу в соседстве с волком как-то не особо хотелось. Хоть и обещали, что не тронет, а вдруг голод окажется сильнее? Что тогда? Тяжело вздохнув, стала устраиваться на ночлег. Утро вечера мудренее. Завтра будет новый день, и я выберусь отсюда. Делать нечего, будем спать, и отвернулась к стене.