Некоторое время мы грелись на солнышке. Лед у нас в стаканах начал таять. Грета Гарбо жевала апельсин. Заспанные голуби тихо ворковали на часовой башне, а я думал о том, что скажу Уильяму Рэндольфу Херсту.
Скоро стали подходить остальные гости. Грета Гарбо не обращала ни малейшего внимания и на них. Кларк Гейбл сел на бортик фонтана и заговорил со светловолосым молодым человеком со студии "Парамаунт" о лошадиных бегах. Пришел один из пяти сыновей Херста со своей девушкой и попытался познакомить ее с Гретой Гарбо, которая в ответ лишь буркнула что-то нечленораздельное. Наконец сын Херста махнул на нее рукой, и они с подругой пошли купаться в римском бассейне. Чарли и Лоренс, которых Марион знала еще по немому кино, завязали оживленный разговор о древнегреческой мифологии. У обоих был довольно потрепанный вид. Судя по всему, они давно сидели без работы.
Я разглядывал огромный дом и прикидывал, где сейчас Херст и что он делает. Покупает за миллион долларов очередную газету? Растолковывает сенаторам и конгрессменам, как они должны голосовать? Выписывает чек на приобретение оптом книг какой-нибудь средневековой библиотеки? В основном Херст занимался именно этим. Потому-то им и заинтересовалась Компания.
От этих глубоких мыслей меня отвлекло появление Констанс Толмедж [Толмедж Констанс (1897-1973) - американская киноактриса, снявшаяся в знаменитом немом фильме режиссера Давида Уорка Гриффита "Нетерпимость" (1916).]. Ей уже было под сорок, но она так же звонко смеялась и летала по двору, как и тогда, когда играла юную девушку с Гор в "Нетерпимости". При этом и ее бруклинский акцент сохранился. Она тут же подбежала к Льюису, которого давно знала, и они стали оживленно обсуждать общих знакомых. Вскоре распахнулись высокие двери, и из Главного здания появилась - нет, не процессия священнослужителей с крестами, - а Марион Дэвис в вечернем платье.
- Здравствуйте, друзья! - крикнула она поверх струй фонтана. - Извините, что заставила вас ждать, но пришлось обслужить хозяина первым!
Собравшиеся неуверенно захихикали, а здание за спиной у Марион, как мне показалось, нервно дернулось. Впрочем, Марион Дэвис, кажется, было все равно. Она подошла к гостям и стала тепло здороваться со всеми… Или почти со всеми. Грета Гарбо вроде бы не удостоила ни слова даже ее… Потом Марион пригласила всех пройти в дом.
- Кто у нас здесь впервые? - спросила она, когда мы вошли. - Джо, ты здесь вроде еще не бывал. И твой друг тоже.
- Смотрите! - воскликнула она, ткнув пальцем в мозаичный пол вестибюля. - Знаете, откуда это? Из самой Помпеи! На этом полу в ее последний день жарились люди!
Если Марион не врала, я лично знал некоторых из них. Веселее мне от этого не стало.
После солнечного двора обширный зал показался прохладным и сумрачным. Он был довольно удобен. Повсюду стояли современные диваны, мягкие кресла и маленькие пепельницы на бронзовых треножниках. Этот зал можно было бы даже назвать уютным, если бы он не тянулся почти милю в длину и не был увешан полотнами эпохи Возрождения. Одну из его стен украшал камин такого размера, что в нем поместился бы бык на вертеле. Потолок, терявшийся где-то в высоте, почти недоступной взгляду, кажется, опирался на дубовые балки. Здесь, как и в остальных помещениях, висели картины и стояли статуи, изображавшие Мадонну с Младенцем. Судя по всему, это был любимый сюжет Херста в изобразительном искусстве.
Некоторое время гости бесцельно слонялись по залу. Потом появились слуги со спиртными напитками, и перемещения гостей сразу стали гораздо целенаправленнее. Под снисходительным взором Мадонны мы бросились к подносам, как пираньи на оказавшуюся в реке антилопу.
Сразу стало веселее. Чарли сел за фортепиано и стал наигрывать популярные мелодии. Кларк Гейбл, Лоренс и молодой человек со студии "Парамаунт" нашли колоду карт и решили сразиться в покер. Остальными же гостями занималась Марион, следившая, чтобы каждому достался стакан с любимым напитком и никто не скучал.
Появился сын Херста со своей девушкой. У них были мокрые волосы. Откуда-то возникла пара чрезвычайно пронырливых на вид служащих Херста. Завидев Грету Гарбо, они тут же бросились к ней за автографами. Вошла высокая, худая и очень импозантная дама с двумя тявкающими собачонками на руках. Марион приветствовала ее с распростертыми объятиями. Дама оказалась писательницей. По одному из ее произведений решили снять фильм, и ее пригласили в Голливуд писать сценарий.
Я осматривал стены зала, пытаясь отыскать потайную дверь личного лифта Херста. Льюис мужественно отплясывал чарльстон с Конни Толмедж. Марион подвела к ним писательницу.
- А это Констанс Толмедж. Вы ее, конечно, видели в кино… А это… Как тебя зовут, красавец?
- Льюис Кенсингтон… - В этот момент музыка замолчала. Пианист раскуривал сигарету.
- Льюис! Точно! А вблизи ты еще симпатичнее, - сказала Марион, потрепав Льюиса по щеке. - Ты ведь тоже снимаешься в кино, красавчик?
- В некотором смысле, - потупился Льюис. - Я каскадер.
- Значит, ты по-настоящему работаешь. Не то что разные длинноногие блондинки, - сказала Марион, имея в виду саму себя, и первой захохотала своей шутке. - Конни, Льюис, это - Картиманда Брайс. Вы о ней, конечно, слышали. Она пишет невероятно увлекательные и жутко страшные романы!
Импозантная дама шагнула вперед. Две чихуахуа рванулись было, чтобы вцепиться Льюису в горло, но хозяйка крепко держала их.
- А эт-т-то ее собачки, - заикаясь промямлила отшатнувшаяся Марион.
- Это мои родные и близкие, - скривив губы в мрачной усмешке, заявила Картиманда Брайс. - Их души временно переселились в собачью плоть, дабы способствовать нашему духовному совершенствованию.
- Ох, ничего себе! - воскликнула Конни.
- Ого! - пискнула Марион.
- Это Лернейская Гидра, - заявила миссис Брайс, встряхнув лупоглазого монстра поменьше размером. - А это - Чучхе.
- Какое очаровательное имя! - выдавил из себя Льюис и протянул дрожащую руку, чтобы погладить Чучхе по крошечной лапке. Чучхе ощерилась и завизжала. Что поделать! Некоторые животные чувствуют, что мы - не простые смертные, и иногда из-за этого возникают осложнения.
Льюис отдернул руку.
- Извините! Наверное, ваша собачка не любит чужих.
- Дело не в этом! - Миссис Брайс сверлила Льюиса взглядом. - Чучхе вступила со мной в телепатический контакт. Она сочла, что вы - необычный человек, мистер Кенсингтон.
"Если шавка расскажет этой карге, что ты - бессмертный, значит, это не собака, а сущий дьявол!" - беззвучно передал я Льюису.
"Заткнись!" - беззвучно прошипел Льюис.
- Неужели? - сказал он вслух. - Как интересно!
Тем временем миссис Брайс закатила глаза и нахмурилась. Она наверняка внимала на телепатическом уровне своей карликовой дворняге. Последовало неловкое молчание. Наконец Марион повернулась к Льюису и сказала:
- Значит, ты дублируешь Фредди Марча! Ну и как?
- Как обычно. Падаю за него. На меня настраивают прожектора, а потом я болтаюсь за него на люстрах, - ответил Льюис, а Чарли заиграл мелодию "Я - арабский шейх".
- Я помню, что он дублировал и Валентино, - сказала Конни.
- Ну да? - воскликнула Марион и обернулась к Льюису с живым интересом. - Бедный, бедный Руди!
- А мне всегда говорили, что Валентино - педик! - фыркнул молодой человек со студии "Парамаунт".
Марион нахмурилась.
- К твоему сведению, Джек, - сказала она ему, - Руди Валентино был настоящим мужчиной. И благородным к тому же. Не бегал за каждой юбкой!
- Кое-кто мог бы брать с него пример, - поддержала Марион Конни с презрительной усмешкой, которой отшивала на экране своих женихов в фильме "Нетерпимость".
- Но так же говорят! - стал оправдываться молодой человек со студии "Парамаунт".