— Зевс. — Я извивалась под его крепкой хваткой, когда другой палец присоединился к первому и неглубоко входил и выходил из моей неряшливой киски. — Пожалуйста, возьми меня.
Его смешок донесся до моего рта, когда он снова прикусил мою нижнюю губу.
— Ни за что, блять, в первый раз я беру свою девушку на столе посреди этого гребаного клуба. — Эй, ты должна заслужить мой член, малышка.
— И как мне это сделать? — Я заскулила, когда его мозолистый большой палец провел тугие, твердые круги по моему клитору, выводя мой оргазм на поверхность, как пробку из бутылки.
Я была готова разорваться, рациональные мысли испарились, а кровь закипела от удовольствия, когда моя сперма выплеснулась на эти греховно толстые пальцы, играющие между моих бедер.
— Покажи мне, как ты чертовски великолепна, когда кончаешь мне на руку, — сказал он.
И вот так просто я распалась на части. Оргазм обрушился на меня, как огромная волна, увлекая за собой все, чем я была, пока я не разбилась вдребезги и не выплеснулась между моими бедрами, на огромный валун руки, прижатой к моему лону.
Я испытывала оргазм и раньше, как с Риисом, так и одна дома в темные ночные часы, и только девичьи мысли о Зевсе вели меня туда.
Это было намного лучше, чем то.
Я лежала обессиленная и бескостная на столе, слегка подергиваясь после этого, киска пульсировала под его рукой, когда он переместился, чтобы накрыть своей большой ладонью мое лоно.
Я дернулась, когда он два раза быстро и нежно похлопал по ней и сказал:
— Хорошая девочка.
Используя то немногое, что у меня оставалось, я напряглась, чтобы наблюдать за ним, когда он поднес мокрый большой палец ко рту и размазал мою жидкость по нижней губе, прежде чем засосать ее в рот.
— Чертовски вкусно, — простонал он.
— Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе сейчас.
Его глаза с тяжелыми веками изучали меня, распростертую перед ним на столе, в течение долгой минуты, прежде чем он наклонился и взял меня на руки. Я сразу же крепко обхватила его, хотя и чувствовала, как мой секс пропитал его футболку там, где я прижалась к нему. Я уткнулась лицом в его шею, глубоко вдыхая его запах леса и табака, и изо всех сил старалась не заплакать.
Одна рука поддерживала мою задницу, в то время как другая нырнула в мои волосы, обвила их вокруг его пальцев и прижала меня к себе.
После всего: уязвимости, которую я испытала, танцуя для него, всепоглощающего ощущения, что я раскрываюсь перед ним, именно это объятие навсегда привязало мое сердце к нему.
Теперь пути назад не было.
Я заключила сделку с дьяволом, попробовала его грех в аду, и, как всегда говорилось в баснях, как только ты отведала пищи подземного мира, ты застряла в его глубинах навсегда.
— Останься со мной, — прохрипела я, пытаясь быть храброй, сильной и невозмутимой, но совершенно неспособной, потому что как часто девушка живет мечтой, ставшей явью?
Он зарылся губами в мои волосы и поцеловал меня.
— Это ты застряла со мной, маленький воин. Не отпущу тебя сейчас. Никогда блять.
— Хорошо.
Его смешок вибрировал по всему моему телу.
— Не все так просто, малышка. — Я остранилась от него достаточно, чтобы сказать:
— Возраст согласия в провинции составляет шестнадцать лет, если только ты не авторитетная фигура. Ты не можешь пойти в тюрьму из-за меня. Только не снова.
Его лицо смягчилось и стало таким красивым, что у меня перехватило дыхание, а сердце перестало биться. Это напомнило мне, что я не рассказала ему о возвращении рака, о том, что мне предстояла химиотерапия. Это напомнило мне, что я не хотела этого, потому что я, наконец, стала для него женщиной, цельной, сексуальной и многообещающей.
Я не собиралась разрушать свои мечты.
— Это не твоя вина, Лу, и даже если бы это было так, должен сказать, я бы сделал это снова. Если мне придется убить каждого гребаного человека на этой чертовой планете, чтобы быть с тобой, Лу, тебе лучше поверить, что я, блять, сделаю это, и я сделаю это с гребаной улыбкой.
Хотела бы я знать тогда, что его слова будут проверяться снова и снова в течение следующих нескольких месяцев и что, в конце концов, смерть все равно будет преследовать меня.
Глава девятнадцатая
Зевс
Я должен был догадаться, что это случится.
Она была слишком хороша, слишком Луиза Лафайетт в дымящемся горячем теле, в обтягивающей, едва прикрытой одежде Лулу Фокс. Она была слишком довольна тем, что переступила нашу нечеткую грань между дьяволом и поклонником. Девушка следовала моим правилам, даже запрету на прикосновения, и делала это с улыбкой.
Я должен был знать и быть готовым к этому, но, черт возьми, я был удивлен. Честное слово, не ожидал, что девчонка устроит мне чертов стриптиз на сцене «Лотоса», как будто она уже много лет снимает с себя одежду, чтобы заработать на жизнь.
Как только погас свет и включились софиты, я должен был сказать своим братьям, чтобы они убирались к чертовой матери.
Но тут зазвучала эта гребаная песня. «Sink the Pink» моей любимой группы AC/DC. Она сделала это специально, знала из наших писем, что я люблю эту группу, слушала слова и знала, что они что-то значат для меня.
Так и вышло.
Так что вместо того, чтобы выгнать своих братьев или положить конец всей этой хуйне, как я должен был, я замер, когда Лу вышла на глянцевую черную сцену, одетая в розовое и голубое, в маленькой девчачьей юбке, которая едва прикрывала ее задницу, и крошечном лифчике с вишенками на нем.
Как она узнала о вишенках, ума не приложу. Это не могло быть просто хорошей догадкой, что она одевается как маленькая девочка. Она должна была знать, что мой член превратился в стальной столб в штанах, как только я увидел ее, такую, блять, молодую и такую, блять, спелую для ощипывания.
Она должна была знать, что я ебанутый на всю голову, потому что вид ее в таком состоянии был самым сексуальным, что я когда-либо видел.
Потом она зашевелилась.
Было ясно, что она научилась некоторым движениям у своих сестер-стриптизерш, но также было ясно, что моя Лу была балериной, потому что то, как она перетекала от одного движения к другому, не просто заставляло мой член твердеть, а заставляло мое сердце останавливаться. Она была такой чертовски сексуальной и такой чертовски чистой, как будто на сцене выступали две разные девушки.
Я хотел обеих. Принцессу и грешницу.
Мой рот был суше, чем после утреннего похмелья, когда она перевернулась вверх ногами на шесте и опустила эти длинные золотые ноги в сплит.
Ни один мужчина не смог бы выдержать такого зрелища.
Если кто-то говорит обратное, он, блять, лжет.
Но для меня все было кончено, как только она поднялась, словно красавица на носу корабля, и расстегнула лифчик. Ее большие круглые сиськи вывалились в конфетный свет, как чертовы жвачки.
— Вон, — попытался крикнуть я, но мой голос пропал, вероятно, потому что пропало дыхание.
Братья у моего стенда, Нова и Бат, оторвали свои глаза от Лу, моргая, как будто они слишком долго смотрели на солнце.
Мое гребаное солнце.
— Вон, — прорычал я.
Никогда не видел, чтобы Бат боялся, но он сразу заметил серьезность моей угрозы и начал выталкивать Нову с другой стороны.
Нова — блять — попыталась меня образумить.
— Она всего лишь ребенок, Зи, полегче с ней.
Ярость затянулась, как чертов ошейник, на моем горле, когда я перевел взгляд на него и увидел, как он вздрогнул, лишь слегка, но этого страха было достаточно, чтобы успокоить зверя во мне. Зверя, который хотел вырвать его гребаные глаза за то, что он увидел Лу совсем близко к гребаной наготе.