— Старушка, — поправил он.
Я сморщила нос.
— Я думаю, что из нас двоих старый — это ты, Зи.
Он громко рассмеялся.
— Блять, если это неправда. Так мы называем женщин, которые у нас есть и которых мы не собираемся делить или бросать, никогда. Это хорошо, окей?
— Хорошо, — согласилась я. — Мне нужно многое узнать о культуре байкеров.
— Мы начнем твои уроки сегодня вечером. Я хочу рассказать о тебе своим детям скорее раньше, чем позже, так что давай побыстрее введем тебя в курс дела.
— Я до смерти боюсь этого, — призналась я.
— Значит, нас двое, — сказал он, но он улыбнулась и делала это так широко, что у меня перехватило дыхание от его красоты. — Теперь, я должен отвезти тебя в школу, а сам должен добраться до Комплекса и сделать это быстро, потому что мы проспали допоздна. Тебе нужно, чтобы я подделал записку или что-то вроде того, чтобы у тебя не было проблем в школе?
Я засмеялась.
— Нет, спасибо, папа. У меня не будет неприятностей.
Я не попаду, потому что директор Адамс был близким другом семьи, а также потому, что преподаватели привыкли к моим опозданиям и прогулам. Они все знали, что у меня рак.
А вот мой любовник — нет.
— Следи за языком, девочка, а то я его использую по назначению, ладно? — Он смотрел на меня, но его серые глаза светились теплом.
Я закатила на него глаза.
— Как скажешь.
— Как скажешь, так скажешь, — пробормотал он, качая головой. — Ты девочка-подросток или та женщина, которую я взял в свою постель прошлой ночью дважды и еще раз сегодня утром?
— И то, и другое, и тебе это нравится, грязный старик, — сказала я, наклоняясь, чтобы ущипнуть его за подбородок. — А теперь слезь с меня, чтобы я могла принять душ и подготовиться к школе.
Он скатился с меня, но остался в постели, прислонившись к изголовью, закинув руки за голову, простыня лежала у него на коленях. Я остановилась на минуту, чтобы посмотреть на его красоту, покрытого моей кровью, потом и спермой и никогда не бывшего таким великолепным.
— Я думал, ты торопишься.
— День, когда я не могу потратить минуту на то, чтобы оценить что-то прекрасное, это день, когда я не хочу быть живой, — сказала я ему чопорно, прежде чем повернуться на пятках и убежать в ванную.
Его смех последовал за мной.
Глава двадцать четвёртая
Луиза
Воздух пах потом и попкорном, сладким и соленым на языке, когда я зазвучала под скандирование, поднимающееся над толпой.
Гриффины, Гриффины, Гриффины!
Это был Зимний турнир по хопсу; самое большое спортивное событие в Энтранс Бей и одно из самых больших во всей провинции, поэтому все, я имею в виду все, были там, даже мои отсутствующие родители, которые вели суд в своей собственной частной секции трибун, и мой так называемый парень, который был звездой шоу.
Я трясла помпонами вместе с остальной командой, когда Риис взмыл в воздух, чтобы перехватить пас команды соперника, и помчался по площадке, оранжевый мяч мелькал под его ладонью. Когда он поднял голову, чтобы сделать слэм-данк в версии спортивной поэзии, от которой у меня перехватило дыхание, когда до перерыва оставалось всего три секунды, толпа разразилась пронзительными криками и возгласами:
— Риис, Риис, Риис!
Мы, спортивные фанаты, не были творческой группой, но у нас был энтузиазм.
Риис хлопал в ладоши и поддерживал своих товарищей по команде, затем повернулся к трибунам, и я поняла, что он идет за мной.
Мои ладони вспотели на помпонах.
Прошла неделя с тех пор, как я уступила свою вишенку президенту мото-клуба падших.
Неделю я проводила каждую ночь с ним в его постели в хижине, которую он построил голыми руками. Когда он сказал мне об этом, я заставила его снять рубашку на холодном ноябрьском воздухе и нарубить дров для меня. Я уговаривала его, говоря, что не верю, что он сам будет выполнять такую рутинную работу, но действительно, какая девушка не хотела бы увидеть своего мужчину потным и голым, рубящим дрова?
Однако хижина была не только этим. Это была глава в жизни Зевса, о которой я никогда не знала, и которую моя маленькая девочка не поняла бы, какой бы догадливой я ни была.
Похоже, у моего мужчины были дерьмовые родители. Не такое дерьмо, как Бенджамин и Филлипа с их пренебрежением и поверхностностью. Дерьмовые родители, как отец, который пил не мог удержаться на работе и воровал деньги у матери, которая в плохие дни била собственного сына, потому что была уже на пределе.
Тот факт, что кто-то избил маленького мальчика Зи, заставил мое нутро бурлить, как бурное море, и если бы он не заверил меня, что они уже мертвы, я бы использовал свои недавно приобретенные навыки обращения с оружием, чтобы выследить их и использовать в качестве мишени.
Его дядя Крукс приютил его так, как только может приютить ребенка холостяк, вице-президент клуба вне закона. Крукс, как выяснилось, был отцом Юджина, что объясняло сходство размеров и грозного вида Зевса и владельца бара. Когда Зевс стал достаточно взрослым, чтобы съехать из родительского дома, Крукс дал ему все необходимое и сказал подростку Зевсу Гарро, что единственный способ сделать что-то самому — это сделать это голыми руками.
Так что Зевс построил себе дом, а затем, как и его дядя, занялся разведкой мото-клуба Падших..
Никто, кроме Юджина и Зевса, не знал о маленьком домике, поэтому, несмотря на то, что он был до крайности деревенским, три комнаты с ванной, в которой не хватало удобств, мне нравилось проводить там ночи.
Но между поздними вечерами и ранними утрами с Зевсом в домике, последней неделей занятий балетом перед химиотерапией, общением с Сэмми и Мутом и подготовкой к выпускным экзаменам у меня не было времени увидеть Рииса.
Это означало, что я была бывшей девственницей целую неделю, а мой парень все еще не знал об этом.
— Охуенно эпично, да? — спросил он с широкой мальчишеской ухмылкой, подхватывая меня на руки и прижимая к моим губам самодовольный поцелуй.
— Эпично, — вздохнула я, потому что сквозь чувство вины я также почувствовала, как что-то опасное попало в поле моего зрения.
Незаметно для себя я оглядела переполненный зал через плечо, когда по моей коже побежали мурашки.
— Детка, будь готова к дикой вечеринке, когда я принесу это домой для команды, — пропыхтел Риис мне на ухо, прежде чем сжать мое бедро и уйти вслед за своей командой в раздевалки для командного разговора.
Я смотрела ему вслед, но чувство неправильности осталось, и прежде чем Кэссиди, мой капитан группы поддержки, успела собрать нас на шоу в перерыве, я скрылась в толпе людей, идущих в умывальную и концессионную комнаты.
Я осмотрела трибуны, пытаясь разглядеть лицо среди моря зеленых и желтых цветов, поддерживающих Энтранс бей академиюи красных и белых на стороне школы, но ничего не бросилось мне в глаза.
А вот кого я заметила, так это мистера Уоррена.
Он был частично скрыт трибунами, но я узнала его, потому что он был единственным знакомым мне мужчиной, который носил галстуки-бабочки. Я подошла ближе, обогнув угол скамейки, чтобы увидеть, как он разговаривает с Талией Маккатчон, его прошлогодней помощницей учителя, которая теперь училась в местном колледже, и Лили Фостер, девочкой из класса ниже меня, которая появилась как раз в тот момент, когда я выходила из его класса на прошлой неделе.
Любопытство сжигало меня насквозь, даже когда в голове звучала поговорка «любопытство убило кошку».
Тем не менее, я подошла ближе.