Глава двадцать пятая
Зевс
— Итак, кто эта девушка?
Я сидел на трибунах и делал вид, что наблюдаю за тем, как моя дочь дуется в своей черлидинговой форме на другой стороне площадки, она держала помпоны в руках, как гири. Ей не нравилось присутствовать на игре, но ей нужны были внеклассные зачеты, чтобы закончить школу, а записываться на что-то другое было уже поздно, так что пришлось идти в группу поддержки. Она была в бешенстве. Она была умным ребенком, но она не была похожа на своего брата, Кинга. Она не увлекалась книгами и обычным школьным опытом. Нет, моя девочка была слишком похожа на свою гребаную мать. Она любила пить пиво с мужчинами, которые были слишком стары для нее, принимать плохие решения, как будто это был урок в школе, и не слушаться меня на каждом шагу.
Я любил её, любил больше, чем свой следующий гребаный вздох, но она была занозой в моей гребаной заднице.
Тем не менее, я был там, чтобы поддержать ее, потому что это то, что делали Гарро и Падшие. Мы шли на важные и неважные дела, потому что в конце дня единственное, что тебя поддерживает — это твоя семья, и я хотел, чтобы Харли-Роуз знала, что мы поддерживаем ее, даже когда ей не нравится то, что она делает.
Мой мальчик, Кинг, и его женщина, Крессида, тоже были со мной. За несколько недель до этого я позвал Кинга домой на День благодарения, чтобы проинформировать его о гребаных «Ночных сталкерах», но сейчас у них обоих был перерыв, чтобы подготовиться к университетским экзаменам, и они делали это, не выходя из дома. Это было круто, что мой сын стал первым Гарро, поступившим в университет, и я гордился этим, но было хорошо, что он дома. Он занимал странное место между поиском клуба и его воспитанием, чтобы стать следующим президентом, и я не чувствовал себя полностью правым, когда он не был частью происходящего.
А дела шли неважно.
Итак, Кинг и Кресс вернулись, несмотря на то, что они покинули Энтранс в облаке скандала, они оба вернулись на свои старые места, поддерживая Харли.
Я любил их за это.
Кресс была учительницей английского и истории у моего ребенка в прошлом году, и они вместе влипли в это дело. Все было непросто, как и полагается любой истории с участием умной, болтливой женщины, но они закончили все хорошо и полюбили друг друга. Даже сейчас Кинг держал ее руки со шрамами в своих, рассеянно потирая отметины на ее ладонях, словно все еще желая изменить тот факт, что она получила их в первую очередь.
Как и я.
Ночные сталкеры и раньше охотились за семьей, и в результате Кресс была прибита к стулу шипами через руки. В ту ночь я убил ублюдка, возглавлявшего «Ночных сталкеров», и проткнул его ножом в заднюю часть его гребаного черепа. Но, как я уже говорил, отрубишь одну голову - вырастут еще три.
Я был чертовски рад, что Кресс была сегодня с нами, сидела между мной и своим мужчиной в рваных джинсах и своей фирменной книжной футболке под кожаной курткой, как будто она родилась и выросла байкершей.
— Зевс? — спросила она, возвращая меня в настоящий момент. — Я задала тебе вопрос.
— Ты же знаешь, папа не ходит на свидания, Кресс, детка, — сказал Кинг со смехом, обнимая ее и притягивая еще ближе, так что она оказалась наполовину у него на коленях.
Люди вокруг наблюдали за нами, привлеченные кожей и уверенностью, красотой нашей Кресс и свирепостью мужчин рядом с ней.
Люди всегда смотрели, и то, что они жаждали, но не имели чертовски смелости взять себе, они ненавидели.
Так что мы, трое, были хороши, привыкли к взглядам и не заботились о них.
— Мужик прав, — сказал я, наклонив подбородок к своему мальчику. — Не ходи на свидания.
Кресс подозрительно посмотрела на меня.
— Ты исчез на пятнадцать минут и я знаю, что тебе не потребовалось столько времени, чтобы угрожать тупоголовому парню Харли- Роуз, Крикету, чтобы он убрался отсюда.
Кинг закатил глаза.
— Детка, серьезно, тебе нужно начать ругаться как взрослая.
Она высунула язык и посмотрела на него, а затем снова на меня.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты не собираешься прогуляться в сторону Нормана Роквелла и трахнуть домохозяйку?
Я рассмеялся, и сильно, потому что это дерьмо было настолько смешным, что я даже не мог обдумать его. Когда я закончил, я вытер улыбку с бороды и попытался отнестись к ее вопросу серьезно.
— Не, училка, я не трахался с домохозяйкой.
Она расслабилась.
— Хорошо, потому что, если серьезно, я знаю этих мамаш из подъезда и слышала, как они говорили об «укрощении быка» и о том, чтобы побаловаться с тобой. Такие женщины ничего не смыслят в обращении с таким мужчиной, как ты, Зевс Гарро, и тебе лучше не связываться с ними.
Я посмотрел на Кинга.
— Эта женщина только что прочитала мне лекцию, хотя я не делал того, о чем она, мать ее, подумала?
— Это был упреждающий удар, — объяснила она, как чопорная и правильная маленькая учительница, которой она была. — И я больше не учительница, так что не называй меня «училкой».
— Так и есть, — подтвердил Кинг, не обращая на нее внимания. — Она это делает.
— Не знаю, как ты это терпишь, — сказала я ему, намеренно игнорируя раздражение, от которого Кресс покрылась щетиной. Мне нравилось выводить ее из себя, она была милой, как маленькая собачка, когда злилась. — Знал, что вырастил сильного человека, не знал, что вырастил святого.
Кинг засмеялся, запрокинув голову назад, как это делали мы с сестрой, когда смеялись. Он был блондином, как его мама, худее меня, но полнел, когда ему было почти двадцать, и, кроме цвета глаз, он ничем не походил на меня. Но, блять, он был настолько похож на моего сына, что иногда это било меня по лицу. Как я, но, слава богу, лучше.
— Да заткнитесь вы оба, — огрызнулась Кресс, но в её голосе не было настоящего пыла. — Зевс, ты пытаешься отвлечь меня от текущей темы, и я не буду отвлекаться. Что-то в тебе изменилось.
Черт, если бы это было неправдой. Я сидел там, в своей одежде, с моим обычным хмурым выражением лица, чтобы запугать отцов и братьев на трибунах и возбудить подавленных матерей и любопытных маленьких девочек, и я делал это, наклонившись вперед, положив предплечья на колени, чтобы ряды людей позади меня могли ясно видеть вырез, который я носил, символ Падших на спине. Я не улыбался, не танцевал долбаную джигу и не пел какую-нибудь попсовую песенку о том, что это прекрасный, мать его, день.
И все же даже я каким-то образом знал, что выгляжу иначе. Что-то было не так в воздухе вокруг меня, как будто почти невидимая пелена страданий была снята, и люди могли видеть меня яснее. Черт, даже я мог видеть себя яснее.
Я был чертовски счастлив, и после многих лет жизни на пайке счастливых моментов, украденных от наблюдения за тем, как мои дети растут хорошими и сильными, воспоминаний, которые подарили мне мои братья, скачущие за мной в строю по горячим дорогам провинции, и коротких вспышек удовольствия от траха со случайными кисками, такое счастье потрясло меня.
Да, я был другим, и Кресс была слишком умна, чтобы не видеть этого.
Не было причин лгать ей. Она познакомится с Лу скорее раньше, чем позже, потому что я планировал привести свою девушку на воскресный обед, чтобы «познакомиться с семьей».
Но я был эгоистом и хотел еще одну ночь с моей женщиной-подростком, как свой грязный секрет.
— Мут, брат.
Кинг с громким возгласом встал, чтобы поприветствовать своего лучшего друга, обняв его сзади. Мут не любил, когда к нему прикасались, но он привык к Кингу, любил его больше всех на свете, и он обнял его в ответ, словно они расставались не на недели, а на годы.