Когда они расстались, оба улыбались.
— Ты был здесь все это время? Почему ты не сидишь с нами? — спросил Кинг, махнув рукой человеку, сидящему рядом с ним, чтобы освободить место для Мута.
Мужчина моргнул на моего сына, посмотрел на меня и на весь мой рост, затем с силой толкнул человека с другой стороны, чтобы освободить место. Я ухмыльнулся и посмотрел, как он сглотнул.
Смеясь себе под нос, я уловил, как Мут сказал:
— Была работа.
Блять.
Я напрягся, прежде чем успел сказать себе, что надо сохранять спокойствие. Кресс была чертовым ястребом, когда дело касалось выведывания секретов, и у меня было такое чувство, что мой вот-вот разлетится к чертовой матери.
Кинг нахмурился.
— Работа? На гребаном школьном баскетбольном матче? — он рассмеялся, посмотрев на меня, чтобы убедиться, что Мут ведет себя нелепо.
Мут никогда не был смешным и, к несчастью, он никогда не лгал.
— Надо присматривать за Фокси, — сказал он, глядя на свою подопечную, когда она делала гребаное сальто на противоположной стороне зала.
— Фокси? — одновременно сказали Кинг и Кресс.
Это было бы смешно, если бы я была в настроении найти ситуацию смешной.
Я закрыла глаза и прижала ладони к ним, потому что знала, что сейчас произойдет.
— Луиза Лафайетт, — объяснил Мут, указывая на нее. — Та, у которой золотые волосы, золотая кожа и голубые глаза, как у Барби.
Боже, ребенок никогда не говорил, а теперь он был чертовым Шекспиром.
Я открыл глаза и заглянул между пальцами, чтобы увидеть Кресс, которая смотрела на меня, как на долбаного педофил, и рот Кинга, широко раскрытый настолько, что он мог бы проглотить четверть паундера, не жуя.
Я вздохнул, уронил руки и бросил взгляд на Муте.
— Ты делаешь это специально или это одна из тех вещей, которые ты не можешь не делать?
Мут моргнул.
Значит, ни хрена не помогло.
— Зевс, пожалуйста, не говори мне, что ты спишь с Луизой Лафайет, — вздохнула Крессида. — Она же ребенок!
— Кресс, детка, — пробормотал Кинг, садясь рядом с ней в бесполезной попытке контролировать свою женщину. — Думай, прежде чем говорить.
— Она ребенок, как Кинг был ребенком, когда вы двое начали трахаться? — спросил я, поправляя одно из колец с черепом на пальце, которое стало кривым от траханья Лу двадцать минут назад.
Я поднес пальцы к носу и уловил ее соленый карамельный запах. Попытался сосредоточиться на этом вместо того, чтобы раздражаться на Кресс.
— Это было... — Кресс открыла и закрыла рот. — Это было по-другому, и ты это знаешь!
— Ты ни хрена не знаешь, что это было по-другому, — сказал я ей. — Осторожнее, Кресс.
— Королева, — твердо сказал Кинг. — Пусть папа объяснит.
Она на секунду скривила губы, пытаясь сдержать свое нахальство.
Неудивительно, что ей это не удалось.
— Нет, серьезно, какого черта, Зевс? Луиза — семнадцатилетняя дочь мэра! Человека, не мне тебе напоминать, который только в прошлом году провел чертово городское собрание в попытке прогнать Падших, а точнее тебя, из этого города.
— Память работает отлично, — сказал я ей между зубами.
Не хотел пугать ее, не хотел устраивать еще большую сцену, чем мы уже устроили. Лу нужно было закончить среднюю школу, прежде чем мы выйдем в свет в ее обществе. Нам не нужно было, чтобы женщина моего сына узнала о нас посреди гребаного школьного баскетбольного матча.
— Я очень стараюсь не говорить того, что не могу взять назад, но Зевс, помоги мне понять, как это не неправильно? — умоляла она меня, ее глаза были дикими с застывшими обвинениями.
Она была воспитана родителями, которые настолько увязли в грязи, что навсегда укоренились в ней и в своих удушливых, осуждающих взглядах. Я знал это, я был свидетелем этого, защищал ее от этого, а потом наблюдал, как она сама становится все менее и менее такой, поэтому приказал себе успокоиться, даже когда гнев прокатился по мне, как гром, ища место для приземления.
Я наклонился к ней, ближе, чем нужно, но мне нужно было, чтобы угроза была реальной для нее, и я не хотел использовать свои руки.
— Слушай сюда, училка. Я встретил тебя, ты была подавленной грустной маленькой женщиной, живущей жизнью, которую ненавидела, и единственное, чего ты хотела, единственное, что могло вывести тебя из этого состояния, был мой мальчик. Как ты думаешь, почему я разрешил тебе трахать своего студента, стоять рядом с моим сыном? Потому что я бунтарь, и мне было похуй. Как насчет «нет»? Как насчет того, что я знал, каково это — хотеть кого-то младше, хотеть кого-то настолько запретного, что даже мысль о том, что он у тебя есть, делает тебя мрачным и порочным? Я знаю любовь, когда вижу ее, и ты думаешь, я получил это от того, что был со своей гребаной бывшей женой? Ни хрена подобного. Я знаю это дерьмо, потому что я помог вырастить маленькую девочку с душой гребаного ангела, и когда она превратилась в женщину и все еще как-то сохранила эту гребаную душу после всего, через что она прошла, и у меня появился шанс подержать такую женщину в своих объятиях, ты думаешь, я был настолько безумен, чтобы не воспользоваться им?
Кресс подмигнула мне.
Кинг тоже, его лицо было вялым и выглядело моложе, чем я видел его за долгое время.
Мут выглядел довольным, его руки были скрещены на груди, а на губах застыло подобие ехидной улыбки.
Да, ублюдок сделал это специально.
— Иногда, Кресс, ты даже моложе моего сына, — сказал я ей, разочарованно нахмурившись.
Она слегка вздохнула и прислонилась спиной к Кингу, который обхватил ее за бедра и притянул к себе на колени.
— Письма, — сказал Кинг. — Помнишь, как ты их писал, даже когда вернулась домой, ты все равно писал их каждую неделю. ХР. думала, что ты работаешь или что-то в этом роде, но я знал, что это было что-то другое. Ты всегда злился после написания, расстраивался.
— Всегда был умным ребенком, — сказал я ему, наклоняясь вперед, чтобы слегка ударить его по подбородку.
— Ты влюблен в Луизу Лафайетт, — сказала Кресс мягко и с удивлением. — Зевс Гарро влюблен, и он влюблен в мою любимую бывшую студентку Луизу Лафайетт, которая разбивает сердца и прекрасна.
— Второй любимой, — поправил Кинг.
— Она предпочитает Лулу, — сказал я им. — И я приглашаю ее на воскресный обед, так что вам двоим лучше быть чертовски хорошими, потому что мне еще нужно подумать о Харли Роуз.
Мы втроем посмотрели туда, где моя дочь прислонилась к стене у выхода из спортзала и курила сигарету, хотя должна была радоваться. Учительница поспешила туда и сказала ей потушить сигарету. Она так и сделала, в кофе парня.
— Ты в жопе, — сказал Кинг.
— Разве я не знаю, — согласился я.
Глава двадцать шестая
Луиза
Игра была окончена, как и мои отношения с Риисом, к сожалению или к счастью. Он взглянул на меня после игры, на мой распухший рот и раскаявшиеся глаза и понял.
— Хотел бы я сказать, что ты пожалеешь о том, что бросила меня, но у меня такое чувство, что не пожалеешь, — сказал он, а затем, поскольку он был одним из лучших парней, которых я когда-либо знала, он обнял меня. — Это была надежда и мечта, что я смогу приручить такую дикую, как ты.
— Это ты научил меня быть дикой.
Я рассмеялась, потому что почему-то мне хотелось плакать. Это было похоже на конец чего-то, как будто я избавлялась от последнего остатка Луизы. По крайней мере, последнюю часть ее жизни, которая мне действительно нравилась.