Он пожал плечами.
— Провел с Кресс чертовски много времени, это неплохое предположение.
Я вздохнул, вытащил пачку сигарет из заднего кармана и рассмеялся, несмотря на свою чертову ярость, когда увидел, что Лу нарисовала отвращение или умирающее лицо на каждой раковой палочке. Положив пачку обратно в карман, я усмехнулся.
— Ну, давай.
— Это не совсем лекция, папа. Просто я говорю тебе, что я понимаю. Я понимаю, каково это — видеть лицо ангела и жаждать его так сильно, что ты готов на все, чтобы обладать им. И я знаю, каково это в конце пути, когда она рядом с тобой, и ты просыпаешься с этим прекрасным лицом каждый гребаный день, словно живешь во сне. — Кинг сделал секундную паузу, изучая мое лицо, прежде чем продолжить. — Да, я понимаю, что ты сейчас на этой дороге, и знаю, что это чертовски тяжелая поездка, но ты должен делать то, что должен делать, чтобы обеспечить себе такое счастье. Я не жалею ни минуты о той боли, что причинила мне моя женщина, и знаю, что ты тоже не пожалеешь, Харли. еще маленькая девочка, но она придет в себя.
Я смотрел на него через плечо, потирая пальцами бороду, размышляя о мудрости и благословении моего сына. Он всегда был умным ребенком, и мне нравилось думать, что я дал ему это. Он уже давно перестал быть сыном, которого надо воспитывать, и теперь он был больше похож на одного из моих братьев, одного из Падших.
— Когда ты вернешься домой на разведку? — спросил я, потому что, насколько мне было известно, другой разговор уже был завернут.
Кинг засмеялся и собрал свои беспорядочные волосы в узел на затылке.
— Почему я знал, что это произойдет?
— Как я и говорил, умный мальчик.
— Ты серьезно, пап? Потому что мы с Крессом сейчас отрываемся в Ванкувере, но если мы тебе понадобимся, мы вернемся быстрее, чем ты скажешь Падшие. Надеюсь, ты это понял.
— Понял. Но нет, это было просто желание старика. С Ночными Сталкерами творится черт знает что, и я не уверен, кому доверять, если честно.
Кинг нахмурился.
— Думаешь, у тебя есть крыса?
Мой телефон зажужжал в кармане. Я поднял палец для Кинга и ответил:
— Да.
— Президент, там еще один пожар, — сказал Нова через звук ревущих двигателей на заднем плане.
— Черт, где на этот раз?
— На плантации возле Сквамиша. У нас там офицер Хатчинсон сейчас, он будет заниматься тем, чтобы держать незаконный характер склада в секрете, но есть еще кое-что.
— Говори, — прорычал я.
— Они напали на тату-салон и компанию грузоперевозок тоже. Там везде граффити, и они забрали все деньги из кассы тату-салона Street Ink, но у Edge Trucking не было ничего, что можно было бы взять. Это было сделано для того, чтобы доказать свою точку зрения.
— Ублюдки, — сплюнул я. — Откуда им, блять, знать про «Эдж Тракс», а? Бак владел этой компанией еще до того, как стал членом клуба, и она работает под его старым, блять, именем. Объясни мне это, а?
— Не могу, — мрачно сказал Нова. — Взял этого пацана Кёрнса. Я еду в «Стрит Инк», Бат в Сквомише, а Бак в транспортной компании.
— Я встречусь с Батом, — сказал я.
— Э, я бы встретился, Президент, старший сержант в «Стрит Инк», и он утверждает, что бизнес был «небезопасным» и нарушал около дюжины гребаных кодексов.
— Черт, — прорычал я. — Кто, блять, рассказал им об этом дерьме? Клянусь ебаным Богом, что за это дерьмо полетят головы.
Я повесил трубку, сунул телефон в карман и бросился к двери.
— Позже, — позвал я Кинга через плечо, он уже встал и двигался.
— Я иду.
— Ты не член этого клуба, парень.
Его глаза вспыхнули серым светом, как молния, как и мои.
— К черту. Мы оба знаем, что я родился членом клуба и умру им. То, что я не занимаюсь разведкой, не значит, что это не моя чертова семья, которую поимели.
Я похлопал его по спине и приблизил к себе, чтобы прижать наши лбы друг к другу и сжать его шею.
— Как такой старый хрен, как я, оказался с таким крутым ребенком?
Он усмехнулся и похлопал меня по спине.
— Чистая удача.
Было поздно, или чертовски рано, смотря с какой стороны посмотреть. Это была долгая, блять, ночь тушения пожаров, в прямом и метафорическом смысле. Наш дружелюбный соседский коп, Хатчинсон, справился с пожаром на плантации, но мы потеряли всю эту хреновину. Это была огромная потеря даже для такого масштаба предприятия, как наше, и сказать, что я был взбешен, было бы преуменьшением в этом году.
Было еще три таких глянцевых фотографии размером восемь на десять, по одной на каждом месте преступления, и каждая была жестоко изуродована. Кинг приклеился к пустой кассе в «Стрит Инк», Кресс — к воротам на стоянке «Эдж Траккинг», а Лу — к почтовому ящику в «Гроуп».
Опять предупреждения.
Только это уже были не предупреждения. Это были угрозы, и я не собирался больше терпеть это дерьмо.
Проблема была в том, что я не знал, где, блять, эти долбаные Ночные Сталкеры. Они не вели себя как байкеры. Я не видел, чтобы они разъезжали по улицам Входа в своих цветах или слышал о них в байкерских барах от моря до неба. Они были просто невидимыми врагами, играющими в игру, в которой я ни хрена не хотел участвовать.
Они были умнее, чем в прошлый раз, а это означало, что им помогал кто-то еще. Кто-то более умный, и я намеревался выяснить, кто это такой.
Никто из братьев не собирался спать еще долго, включая меня, но я был уставшим как дерьмо, злым как адский огонь и хотел, блять, хотел — мою девочку.
Именно поэтому я припарковал свой байк у ее дома и спокойно вломился в заднюю дверь особняка Лафайеттов. У них была слабая сигнализация, которую я легко обезвредил с небольшой помощью компьютерного взломщика The Fallen, Кёрнса, а затем мягко прошёл в сапогах через дом и поднялся по эпической лестнице.
Я не был человеком, который любит роскошь, позолоту или восемнадцатый век, но даже я мог понять, что это место стоит охренительных денег. Меня заебало, что мой Лу вырос в таком месте, как это, как в гребаном музее. На стенах не было фотографий детей, только старики с охотничьими ружьями, и в доме не было жизни. Ни одежды на лестнице, ни ключей и дерьма на столах. Только богатая мебель и запах чистых денег.
По письмам я знал, какая спальня принадлежит Лу. Она всегда рассказывала об огромной иве за ее эркером, о том, что ее няня позволила ей выкрасить дверь в бледно-розовый цвет наперекор родителям, а потом была за это уволена на хрен.
Поэтому, когда я открыл эту розовую дверь, я знал, что Лу будет спать в своей постели, но я не был готов к тому, что вид ее свернувшейся калачиком в чертовой бело-розовой кровати сделает с моим членом.
Я чувствовал себя гребаным монстром под кроватью, который пришел поиграть с маленькой девочкой, лежащей в ней.
Мой член твердел с каждым шагом, пока я пересекал комнату и садился на край кровати, чтобы снять ботинки.
Она не шевелилась.
Это была первая ночь, которую она не провела в моей постели за неделю, и после такой ночи, как только что была, я никак не мог согласиться лечь спать без ее тепла рядом со мной.
Сняв сапоги, я стянул кожаную куртку, расстегнул джинсы и стянул рубашку, после чего наклонился к кровати, чтобы получше рассмотреть девушку, которая украла холодное сердце этого монстра.
Ее веки были бледно-фиолетовыми, а на щеках виднелись слабые синяки. Я нахмурился, проводя большим пальцем по шелковистым синякам, и подумал, не даю ли я ей достаточно спать. Веки медленно приоткрылись, когда я провел рукой по ее щеке и вниз по шее.