— Ты, блять, клялся, что держал это дерьмо на гребаном замке, ублюдок.
Гребаная свинья пристально смотрела на меня, когда я надавил на его дыхательные пути. — Это моя гребаная жена, которую ты поставил на линию огня, моя гребаная причина за то, что она уже дважды, блять, чуть не рассталась с жизнью в этом году. Ты думаешь остановить меня, я разорву тебя на части, блять, ты меня слышишь? Ей причиняют боль, она, блять, умирает... Это. Это. На. Тебе. Дэннер.
Он медленно кивнул, его лицо было красным от ярости, но спокойным как лед. Ненавидел то, что он был таким чертовски крутым перед лицом своей ошибки.
Я зарычал на него.
— Ты позволишь мне сделать то, что мне нужно, чтобы обезопасить мою женщину?
— Позволь мне помочь, — прохрипел он.
Я отпустил его так быстро, что он осел на помятый металл, прежде чем смог удержаться.
— Теперь это касается братства. У тебя был твой гребаный шанс. — Я повернулся к своим братьям и крикнул: — Выкатывайтесь. Звоните, каждому гребаному брату прямо сейчас. Узнайте, куда эти ублюдки увезли мою гребаную девчонку.
— Мы найдем ее, брат, — сказал мне Бат.
Я знал это. Мы бы нашли ее, даже если бы мне пришлось прочесать девять уровней гребаного ада в поисках ее. Я просто чертовски беспокоился о том, что я найду, когда это сделаю.
— Гарро, — снова позвал Дэннер, когда я перекинул ногу через байк и заглушил двигатель. — Я хочу помочь.
— Как я уже сказал, ты облажался один раз. Теперь это дело клуба.
Его лицо застыло.
— Я знаю Лулу всю ее жизнь, и, черт возьми, нет ни единого шанса, что я не сыграю свою роль в ее возвращении. Ты делай то, что должен, но я пойду к Макклеллану и возьму записи с камер наблюдения. Я напишу тебе, если узнаю номера машин.
Я уставился на него на мгновение, прежде чем надеть свои авиаторы и показать ему палец, когда я выкатился со стоянки, мои братья за моей спиной.
Кровь брызнула мне в лицо, когда мои кастеты соприкоснулись с носом Уоррена и расквасили его. Я вытер его со рта тыльной стороной ладони.
— Хочешь попробовать еще раз, ублюдок? — Я спросил его.
Мы привязали его к столбу в сарае на ферме Диксона, грязь под его ногами превратилась в красную грязь. Его красивое лицо превратилось в груду изломанной плоти и раскрошенных костей, в моих глазах оно было красивее, чем раньше.
Он выглядел так, как выглядела внутренность его гребаной души.
Отталкивающий.
— Я же сказал тебе, я не знаю, куда они ее увезли, — рыдал Уоррен, как гребаный ребенок. — Они никогда не говорили мне ничего подобного.
Я изменил позу и сильно ударил его по правой щеке, прислушиваясь к хрусту кости.
— Какую свою гребаную роль ты играешь во всем этом? И тебе лучше, блять, рассказать мне все, что в этом есть, или я сделаю гораздо хуже, чем кастет.
Уоррен закрыл глаза, его голова неловко свесилась, потому что ему было слишком больно, чтобы держать ее.
— Сначала это была просто идея, которая пришла Бену в голову. Мы оба ненавидели мото-клуб, поэтому подумали, что попытаемся уничтожить тебя, заставить людей возненавидеть тебя настолько, чтобы изгнать. Итак, мы торговали плохими наркотиками.
Что-то щелкнуло.
— Ты тот, кто подложил это дерьмо в сумку Кинга? — есть разные виды страха. Страх за близких и страх неудачи или отвержения, но нет ничего более сильного, чем страх за себя.
Митч Уоррен почувствовал этот страх, глядя в мои глаза, потому что он увидел там написанную на нем свою судьбу. Мужчина трахался с моей женой и моим сыном?
Он уходил в мешке для трупов.
— Ты положил это дерьмо в сумку Кинга, — подтвердил я. — Пытался добиться, чтобы моего ребенка исключили и арестовали только потому, что он сын байкера?
Пожизненный фанатизм вспыхнул в нем.
— Его все равно не должны были пускать ЭБА. Он такая же грязь, как ты и твои сородичи.
Мой смех был холодным.
— Как Лу? Потому что она, черт возьми, точно моя. — Он побледнел.
— Луиза совершила ошибку, но она не грязь.
Я потянулся, чтобы схватить его сзади за волосы, и удерживал его неподвижно, пока прикладывал кулак к его виску.
— Ты совершил ошибку, когда подумал, что можешь трахаться с Падшими. — Я присел на корточки и схватил его искалеченную челюсть рукой, чтобы услышать, как он хнычет. — Ты думаешь, я не буду рад убить тебя, если ты не дашь мне то, что мне нужно?
— Да, да, я знаю, пожалуйста, Боже, не надо, — заскулил он, кровь и слизь стекали по его лицу в открытый рот. — Черт, я не это имел в виду. Ты не мерзость, я просто, я был неправ. Пожалуйста, не убивай меня.
— О, я не убью тебя. На самом деле у меня не хватает терпения на пытки. Мне нравится убивать их быстро и лично, просто своими руками, знаете, как в старые добрые времена. Нет. — Я покачал головой, затем дернул подбородком в сторону Приста, который стоял в углу и жадно наблюдал. — Вон тот священник, он убьет тебя как следует. Ему это нравится, ты меня понял? Любит заставлять мужчину петь, когда он сдирает с себя кожу, мочиться, когда он отрезает тебе каждый палец этими садовыми ножницами. Хочешь посмотреть, как Прист превращает убийство человека в искусство, Уоррен?
— О Боже, — воскликнул он, тряся своим мокрым лицом взад-вперед, так что брызнула кровь. — Нет. Слушай, хорошо, я знаю, что Хавьер Вентура поддерживает их, и он скупает недвижимость в этом районе. Может быть, если ты проверишь одну из них, то найдешь ее. Но...
— Но что? — спросил я, изучая покрытые кровью кастеты на своей правой руке.
Уоррен захныкал.
— Но я не знаю, как ты ее найдешь. Эйс и Джек всегда говорили, что они убьют всю твою семью и заставят тебя смотреть, прежде чем они убьют тебя
— Кто, черт возьми, такой Джек? — Я прижал большой палец к его сломанной скуле и прогремел: — Кто, черт возьми, такой Джек?
— Он один из вас, — выкрикнул он, тяжело дыша сквозь запекшуюся кровь в горле. — Один из твоих братьев. Тот, кто убил того ребенка-инвалида.
Энергия в комнате стала электрической.
— Ты, блять, лжешь мне, когда твоя чертова жизнь в моих руках? — Я низко зарычал.
У нас был стукач. Я знал это, держал все в тайне. В курсе событий были только самые надежные братья: Бак, Бат, Прист, Нова и, по мере необходимости, наш технарь Гарденс и мой старый друг Блэкджек.
Блэк. Джек.
Ублюдочный сын Эйса.
Я закрыл глаза и провел рукой по лицу, натыкаясь на кровь, которая не была разумом.
Нет.
Би Джей был моим братом с тех пор, как мы стали братьями. Я знал этого парня с тех пор, как мы были гребаными детьми.
Не было никакого гребаного способа, которым он мог бы измениться после всех этих лет.
За исключением того, что он не включил ни цента.
За исключением того, что он работал за моей спиной в течение гребаных лет, просто выжидая своего часа, чтобы ударить меня в гребаную спину.
Я снова открыла глаза, и Уоррен застонал от их взгляда.
— Не вру, не вру, клянусь.
— Зевс, брат, — позвал Бак из-за моей спины, где он прислонился к стогу сена. — Блэкджек — это МИА. Пытался призвать его к действию, но он не брал трубку.
— Черт, — прогремел я, ударяя кулаком в лицо Уоррена, просто чтобы почувствовать, как оно хрустит, просто чтобы избавиться от гребаного жжения в моей гребаной груди.
— Кто-нибудь, найдите мне этого гребаного Иуду, чтобы я мог оторвать его гребаную голову, — крикнул я в ночной воздух.
Позади меня кто-то вышел из сарая.
— Президент, — Нова появился рядом со мной, протягивая мой сотовый. — Пусть священник возьмет верх, да? Дэннер на линии.
Я вырвал телефон у него из рук и приказал: