— Нервы ни к черту, — пробормотала она, перехватив мой выразительный взгляд. — Это позволяет мне хоть как-то держать себя в руках.
— Конечно.
Карен жадно глотнула из бокала. Для подобных вещей было еще настолько рано, что я смущенно отвел глаза от бокала с вином. Смотреть, как она пьет, было все равно что подглядывать за Карен, когда она раздевается.
— Ты одна в доме? — поинтересовался я.
— Да. Мои только что уехали. Мама не слишком хорошо себя чувствует.
— Жаль это слышать.
— Так вот, насчет полиции… — начала Карен, но я не дал ей договорить.
— Ты уже извинилась, и нет никакой нужды делать это снова. Полицейские просто выполняют свою работу, Карен, и им хорошо известно, как это надо делать. Сказать по правде, я бы куда сильнее удивился бы, если бы они не заинтересовались мной — если бы твоего мужа убили, а они бы ко мне не пришли.
От удивления Карен моргнула. Потом поднесла к губам бокал, но сделать глоток не успела — раздался телефонный звонок, резкая, неприятная трель, похожая на пронзительный крик какой-то неведомой птицы. Карен вздрогнула как ужаленная, шарахнувшись в сторону так, что бокал вылетел у нее из рук и с грохотом покатился по светлому деревянному полу. Вино растеклось небольшой лужицей, потом, отыскав щели между досками, просочилось вниз и потекло в сторону каменной плиты перед камином.
Телефон оказался на маленьком столике возле того дивана, на котором сидел я. Сняв трубку, я наклонился вперед, собираясь передать ее Карен. Но она, забившись в угол дивана, испуганно замотала головой и, словно защищаясь, вытянула перед собой руки. В ее широко раскрытых глазах плескался страх.
— Нет! Нет, только не сейчас… прошу тебя!
Я какое-то время разглядывал ее, все еще держа телефон в руках, потом все-таки положил трубку на место. Издав протестующий крик, телефон наконец замолчал. Только после этого Карен, словно очнувшись, наклонилась, подобрала с пола ножку от разбитого бокала и положила ее на стол, где в серебряной рамке стояла какая-то фотография. Я украдкой бросил на нее взгляд: Карен и Джефферсон целовались на веранде, снимок наверняка был сделан где-то в Париже. Вспомнив о разлившемся вине, я перевел взгляд на пол. Красная лужица уже пропитала ковер, на котором стоял чайный столик, ковер, стоивший, по моим скромным подсчетам, куда больше всего моего тренажерного зала.
— Может, принести из кухни бумажные полотенца?
— Э-э-э… да, хорошо бы.
— Сейчас схожу.
Мы молча сидели и смотрели друг на друга. Грудь Карен поднималась под тонкой тканью блузки. Оторвав от нее взгляд, я перевел его на осколки бокала и лужу вина на полу, потом снова взглянул на нее.
— Карен, может, объяснишь мне, что происходит?
Она сделала глубокий вздох, рассеянно провела рукой по волосам и покачала головой.
— Линкольн, мой муж убит. А ты спрашиваешь, что происходит. Моего мужа зверски…
— Я не об этом. Наверняка есть что-то еще…
— Нет, — отрезала она.
— Карен!
Она отвернулась. А когда снова заговорила, голос у нее был совершенно больной.
— Ты имеешь хоть какое-то представление, для чего им понадобилось это делать? Ведь его пытали! Медленно резали его…
— Я уже слышал об этом, — перебил я. — Мне очень жаль. То, через что тебе пришлось пройти… Поверь, я даже не знаю, что сказать, да и что тут скажешь… Разве слова сейчас что-то значат? Особенно если эти слова будут исходить от меня…
Снова наступило долгое молчание. Я не выдержал первый:
— Так что ты от меня хочешь?
Пару секунд Карен молча разглядывала меня.
— Тебе хорошо заплатят.
От неожиданности я даже руками всплеснул:
— За что?!
Огромный дом казался пустым, какими обычно кажутся только очень большие дома. С того места, где я сидел, мне была видна лестница, ведущая на второй этаж, широкий лестничный пролет нависал козырьком над гостиной и кухней. На стенах его висели какие-то картины, я мог бы побиться об заклад на все, что имею, что ни Карен, ни Джефферсон их не выбирали — какой-нибудь модный дизайнер по интерьеру постарался.
— Мне нужна помощь. — Карен наклонилась ко мне, вцепившись в подлокотники с такой силой, что ее холеные ногти глубоко впились в кожу обивки. Взгляд ее был прикован к моему лицу.
— Помощь? Но в чем?
— С сыном Алекса.
— У меня маловато опыта общения с детьми, — усмехнулся я.
— Мне нужно отыскать его сына.
Я нахмурился. Потом покрутил головой.
— Он, что же, не в курсе, что его отца убили?
— Нет.
— И ты не знаешь, как с ними связаться? Неужели у тебя нет ни его адреса, ни номера телефона, по которому его можно найти?