— Лемке! Погран! — закричал он. — Боже, мои дорогие партнеры! Мало вам трудиться не покладая рук целый день, так вы еще и по ночам работаете, негодники! — Он искренне засмеялся. — Нельзя же, мальчики, ковать деньги день и ночь! Нужно порой еще выкраивать время жить! — И по очереди хлопнул их рукой по спине.
Ростом всего пять футов пять дюймов, Морис Блауфокс, когда стоял рядом со своими партнерами, казался высоким, исполненным самоуверенности и жизненных сил.
— Мы не ковали деньги, — спокойно возразил Погран.
— Честно говоря, — добавил Лемке, — мы ждали тебя, Морис.
— Ах вон оно что! — снова всплеснул руками Блауфокс. — Я превысил расходную ведомость! Так прочтите мне нотацию, ребята, — добродушно позволил он. — Иногда деньги текут как вода сквозь пальцы, хотя покупатель у тебя на крючке.
— Речь не о расходной ведомости, — опроверг это Погран.
Блауфокс зажег сигару.
— В один прекрасный день, мальчики, я вытащу вас с собой на весь вечер за счет этой ведомости. Обед в Лонгшэм, музыкальная комедия — билеты по спекулятивным ценам, ночной клуб. — Он засмеялся. — Все, все за счет фирмы! Вообще все так, словно вы оба — наши покупатели. Неплохо, а?
— Да, неплохо, — согласился Погран.
— Большое тебе спасибо, — добавил Лемке.
— Итак, мальчики, — Блауфокс размахивал сигарой, — в чем дело?
Лемке пригладил рукой несколько сохранившихся седых волосиков на лысом черепе.
— Морис, — начал он жестким голосом, — дело обстоит так… — И осекся.
— Вы что-то хотите мне сказать? — добродушно отозвался Блауфокс. — Готов вас выслушать. Выкладывайте все, что накопилось на душе, — все, о чем думаете.
— Морис, — вмешался Погран, заговорив громче, чем сам ожидал, — это по поводу той девушки… женщины… той дамы — из французского варьете «Фоли бержер».
По лицу, над которым так славно потрудился парикмахер, поползли жесткие морщины, Блауфокс отложил в сторону сигару.
— Прошу меня извинить, — он направился к двери, — у меня свидание.
— Морис! — крикнул Лемке, устремляясь следом за ним. — Прошу тебя, нечего так себя вести! К чему тебе все эти позы?
— Выслушай нас сперва. — Погран держал Блауфокса за локоть. — Нам потребуется всего пять минут — вполне можешь уделить. В конце концов, мы все друзья и должны выслушивать друг друга.
Блауфокс остановился, не отрывая, однако, руки от двери; молчал, стоял не двигаясь.
— Мы видели выписанные на ее имя чеки, — продолжал Погран, — выписанные твоей рукой, Морис Блауфокс. Мы видели тебя с ней в ресторане «Честерфилд». Выяснили, что тот телефон, который ты оставляешь нам дождливыми вечерами, — это телефон номера в отеле «Лоури», на Двадцать третьей улице. Видели, как ты туда входил и выходил оттуда вместе с Энн Геренсон.
— Дорогие мои партнеры, — с горечью произнес Блауфокс, — да вы не партнеры, вы тайная полиция. Дик Трейси с друзьями.
— Мы ничего не имеем против, — пояснил Лемке. — Абсолютно ничего. Ни капли.
— Как раз наоборот! — подхватил Погран.
— Итак, — откликнулся Блауфокс, — предположим — на всякий случай, — что это на самом деле так. Ну и что же?
— Очень красивая женщина, — констатировал Лемке и вздохнул.
— Первый класс, что там говорить, — согласился с ним Погран.
— Всю свою жизнь, — признался Лемке, — я мечтал о такой женщине.
Выражение на лице Блауфокса сразу изменилось: появилось легкое самодовольство, удовлетворение, губы чувственно изогнулись.
— Да, выглядит неплохо. Настоящая актриса, если хотите, не какая-нибудь кривляка из кафешантана. Беда в том, что для нее нет хороших ролей. Театр ведь медленно умирает — шесть тысяч безработных актрис.
— Да, знаем! — одновременно закивали Погран с Лемке.
— Ей ведь нужно чем-то зарабатывать на жизнь, как вы думаете? — спросил Блауфокс. — Французское варьете, это «Фоли», — дело временное.
— Да, да… — соглашались партнеры, — понимаем.
— Если хотите знать правду, — он сел рядом с ними, закидывая одну на другую аккуратные, стройные ноги, — всю правду, — так я в самом деле помогаю ей, плачу за квартиру, не стану от вас скрывать, в конце концов, мы партнеры вот уже целых шестнадцать лет. Зачем нам что-то скрывать друг от друга?
— Ах, — вздохнул Лемке, — на что только не толкает жизнь коммивояжера.
— Плату за ее квартиру в расходную ведомость я не вносил. Прошу принять это к сведению с самого начала.
В демонстрационном зале установилась тишина; лишь доносился через стекла окон отдаленный гул зимнего вечернего Нью-Йорка.