Но, вопреки моим чаяниям, дверь приветливо распахнулась, едва я успела взяться за ручку. Сердце тревожно заколотилось. Я, конечно, знала, что никаких привидений внутри нет. Но все равно ощущение было странное: как будто бы мне снова десять лет, и я тайком от взрослых смотрю ужастик в темноте.
Собрав в кулак всю решимость, я сделала шаг вперед.
– Здравствуйте! – на всякий случай громко произнесла я.
Мало ли, вдруг тут весь дом полон скорбящими родственниками. Но мне никто не ответил. Можно было действовать дальше.
Я пошарила по стенам в поисках выключателя и ничего не нашла.
– Нормальные люди выключатели у стены располагают, чтобы сразу войти и свет включить!
Не то чтобы я всерьез собиралась критиковать усопшую, просто мне было спокойнее, когда леденящую тишину старого дома нарушали хоть какие-то звуки. Хотя бы и моего голоса. Поэтому, шаря рукой в сумочке в поисках телефона со спасительным фонариком, продолжала говорить все, что приходило в голову.
– Что за дурацкая планировка! Тут только монстрам потусторонним и жить.
Стоп. Про монстров лучше не надо, так только страшнее становится.
Наконец телефон оказался в моей руке, и встроенный светодиод разорвал окружающую темноту ярким лучом. Но легче от этого не стало: мощности фонарика не хватало, и большую часть дома по-прежнему поглощала темнота. Предметы, оказавшиеся на стыке света и тени, по воле воображения, принимали совершенно фантастические очертания.
Я робко осмотрелась вокруг. Кажется, после моего последнего визита ничего не поменялось. В коридоре царил такой же бардак, а с потолка по-прежнему свисали сухие вязанки трав. Только сейчас их аромат стал сильнее и приятнее. Одна вязанка как будто бы пахла спокойствием, вторая – здоровьем, а от следующей исходил терпкий аромат радости.
– Это вам не аптечная ромашка, – одобрила я.
Но медлить было нельзя. Вряд ли старушка хранила книги прямо у входной двери. А. значит, надо было идти дальше. Я сделала еще один шаг вперед, на этот раз уже более решительный. При этом фонарик в руке дернулся, и в тот же миг кто-то огромный и черный шагнул на меня прямо из стены.
– Ой! – пискнула я не своим голосом и замерла, с ужасом вглядываясь в уродливое чудище и готовясь к худшему.
Но худшее не наступило: монстр тоже словно застыл. А через несколько секунд пристального разглядывания я поняла: он не двинется, пока не двинусь я. Потому что он – моя тень.
– Ничего, – сказала я, не отводя от нее взгляда. – Вернусь домой, нервишки ромашкой подлечу, и все хорошо будет.
Тень молча кивнула, послушно копируя мои движения.
А кот тем временем, кажется, здорово потешался надо мной. Он сидел на пороге комнаты и ехидно жмурил зеленые глаза.
– Ничего смешного, – насупилась я. – Если такой умный, то давай, веди меня.
Кот снисходительно вздохнул, но все-таки приподнял пушистую пятую точку и, высоко задрав хвост, пошел вперед. Я посеменила за ним.
После нападения собственной тени мне все никак не удавалось окончательно прийти в себя. Руки немного подрагивали, и луч фонарика нервно выплясывал, в хаотичном порядке выдергивая из темноты неожиданные предметы – сундуки, медные тазы, склянки с разноцветным содержимым…
И все вокруг казалось если уж не жутким, то, по крайней мере, мистическим. Мне это не нравилось. Я как будто бы постоянно ждала подвоха. И он не заставил себя ждать.
Стоило мне переступить порог комнаты, как из самого темного угла послышался странный навязчивый скрежет.
– Кто здесь?
Я направила луч фонарика на источник звука, и сноп света выхватил потрепанную метлу. Выглядела она так, будто на ней успела намотать изрядный пробег какая-нибудь Баба Яга. Сучковатый черенок оканчивался лохматым помелом из сухих прутьев.
Но самое страшное было то, что прутья шевелились – и это уже была не игра зрения.
– Мамочки!
Рука с телефоном затряслась, и в этот самый момент из-под веток выбралось уродливое существо и бегом пронеслось мимо моих ног под лавку. Оно передвигалось так быстро, что мне показалось, мои ступни обдало холодным ветром.
– Мамочки! – снова заголосила я изо всех сил.
И в этот момент под ту же лавку отважно прыгнул кот. Тотчас из-под нее послышался звук борьбы и жалостный писк.
– Киса, держись, я спасу тебя! – закричала я, испугавшись за него больше, чем за себя.
На столе я разглядела большую ступу и выхватила из нее пестик. Он оказался чрезвычайно тяжелым. С ним я почувствовала себя намного увереннее.
– А ну пусти моего котеночка! – злобно прошипела я и пошла в наступление на нечисть под лавкой.