— Ладно, понял.
Сидни раскрыл блокнот и подошел к швейцару:
— Мистер О'Коннелл, мы не могли бы поговорить наедине? Это очень важно.
— Да, сэр.
Швейцар последовал за ним, и Сидни на миг сунул ему под нос фальшивое удостоверение от «Нью-Йорк таймс».
— Мистер О'Коннелл, мой босс ждет у телефона, а мне необходимо перепроверить несколько фактов, убедиться, что я все понял правильно. Вас зовут Майкл О'Коннелл и вы первым прибыли на место происшествия, верно?
Швейцара, крупного рыжеволосого господина в униформе, до сих пор трясло.
— Да, сэр. Все верно. Я находился в холле, когда позвонила взволнованная миссис Лейтроп, кричала в трубку, что ей нужна помощь.
— А что было потом?
— Ну, сэр, я помчался со всех ног, приехал на этаж, гляжу, дверь в номер открыта, я вбегаю…
Сидни поднял руку:
— Подождите. Давайте уточним. Значит, дверь была открыта и вы побежали прямо в спальню.
— Нет, сэр, дело происходило в гостиной, там я увидел мистера Роземонда, лежащего на софе.
Сидни поднял на него удивленный взгляд:
— В гостиной? А раньше вы говорили — в спальне. Вы уверены, что они были уже не в спальне?
Швейцар мрачно посмотрел на него:
— Нет, сэр, ничего я не говорил про спальню. Итак, я помог миссис Лейтроп уложить его поудобнее.
— Погодите. — Сидни проверил свои записи. — Да, вот. Вы сказали, что дверь спальни была широко открыта и вы вбежали туда.
— Что-то не припомню, чтобы я такое сказал… Но они точно…
— Понимаю, но дверь спальни была открыта, правильно?
— Не заметил. Может, и была, но я не помню, сэр.
Сидни сочувственно улыбнулся:
— Ну конечно, не можете же вы держать в голове все подробности, поди все упомни. Представляю, как расстроена была миссис Лейтроп.
— О да, сэр, ужасно!
— Что она говорила?
— «О господи» говорила. «О боже». Все такое прочее.
— Понимаю, да, когда люди огорчены, у них в голове все путается. Черт, даже смешно ожидать, что они запомнят каждую мелочь, правда? Позвольте вот что спросить. Существует ли хотя бы мизерная вероятность, что он находился в спальне и открытая дверь, которую вы помните, была дверью в спальню? Возможно ли, что в волнении вы запамятовали? Ошибиться в такой ситуации может всякий.
— Опять вы об этом. Почему? Я бы о таких вещах лгать не стал. Мы с миссис Лейтроп стащили его с софы, и она ослабила ему галстук — это я помню. Не верите мне — спросите миссис Лейтроп.
Сидни отшатнулся:
— Ой, не стоит ее сейчас беспокоить. Вероятно, она так расстроена, что и не вспомнит, был он в спальне, в гостиной или где-то еще. Вы даже можете не помнить, что вбежали в спальню, люди постоянно в таких вещах путаются. Я в таких случаях их прикрываю и…
Нет, он слишком давил. О'Коннелл напрягся.
— Слушайте, я не пойму, чего вы добиваетесь, но он был в гостиной, и точка.
— Эй, да ладно, ладно. Пусть будет по-вашему. Как скажете.
Затем он вздохнул, покачал головой и медленно закрыл блокнот:
— Очень, очень жаль, что вы не помните. Вы ведь первым оказались на месте события. Но, поверьте, мне это совершенно не важно. Просто мой босс жаждет вручить первоисточнику приличное вознаграждение — у него открыт специальный счет для свидетелей. У вас дети есть?
— Дети? Да, сэр, шестеро.
— Так я и думал. Черт, жаль, что они столько потеряют. Тысяча долларов — ба-а-альшие деньги. Мне просто жутко обидно, что они вам не достанутся.
— О чем это вы толкуете? — Швейцар нахмурился.
Сидни огляделся и понизил голос:
— Толкую я о тысяче долларов. Без налогов. Они у меня прямо тут, в кармане. Будут ваши, если пожелаете.
Швейцар явно смутился.
Сидни окинул быстрым взглядом холл и предложил:
— Давайте отойдем на минутку. — Увел швейцара за угол, повернулся спиной и отсчитал десять новеньких стодолларовых купюр — небрежно, будто это замусоленные карты. — Вот, держите. Вы нашли его в спальне, ну и что? Какая теперь, к черту, разница? Мужик-то мертв, господи прости, ему уже все равно.
Швейцар не отрываясь смотрел на деньги. Потом сказал:
— Но он был хорошим человеком. И лежал в гостиной.
Сидни почуял, что добыча уплывает.
— Послушайте, мой босс готов поднять сумму до тысячи двухсот.
И тут Сидни увидел то, чего так ждал, ради чего старался: испарина выступила на лбу швейцара.
— Ай, ладно, какого черта. Честно говоря, я знаю, что он готов поднять до полутора. Вы оказались в выгодном положении, друг мой, — единственный свидетель. Вы держите его за яйца. Это куча денег, вы не можете себе позволить от них отказаться. Бросьте, не будьте болваном. Вы что, не найдете куда потратить такую сумму?