— Нам нужны машина и врач. — Подсказал я.
— Знаю. — Угрюмо буркнул Урманский и стал нажимать кнопки на телефоне.
Разговор с невидимым собеседником был коротким. Поинтересовавшись здоровьем некоего Абрама Исааковича, Инквизитор назвал адрес, выслушал ответ и немедленно отключил телефон. Затем он обвел потяжелевшим взором собравшихся в комнате и голосом, не терпящим возражений, произнес:
— Господа сантехники, спуститесь в подвал и не высовывайтесь, пока мы не уедем. Водку забирайте с собой, чтобы не было скучно. Но, без шума. А мы пока подготовимся к встрече.
Возражений со стороны работников «Водоканала» не последовало.
Глава 6. Предпраздничная суета
«Газель» с тонированными стеклами, вписавшись в поток машин, направлялась на Петроградскую сторону. Народ в преддверии Нового Года заполнил улицы, и предпраздничное настроение светилось на их лицах. По узким рельсам громыхали украшенные разноцветной мишурой трамваи, и я поймал себя на мысли, что для меня праздник проходит мимо. До того мига, когда большинство людей начнут торжественно разливать шампанское и произносить заздравные тосты, оставалось около десяти часов, но я даже и представить не мог, где в это время буду находиться.
Отъезд из «Водоканала» прошел спокойно, без проблем и быстро. Садясь в машину, я рассмотрел старый дом, в подвале которого отдыхали дежурные сантехники. Его выщербленные кирпичные стены пережили не только две революции, но и, наверное, восстание декабристов. И то, что именно в него вел один из проходов из мира хийси, ни сколько не удивляло. Хотя, от базы «Накки-ярви» нас отделяло более полутора сотен километров, а весь путь от злополучной поляны до подвала в доме на Охте занял примерно пару часов, над таким парадоксом ломать голову не хотелось. Главное, что пришли.
«Скорая», забравшая Ивана, укатила первой. Пожилой врач с печальным выражением лица и типичным носом вежливым, чуть оправдывающимся, голосом порекомендовал нам исчезнуть сразу же, как скорая помощь свернет за поворот. Такое пожелание мы смогли исполнить вовремя. Прибывшая следом «Газель» встретила нас прогретым салоном и бесстрастным лицом водителя. Едва микроавтобус выехал на набережную, как в сторону дома подкатили две машины с милицейскими мигалками. А наш путь лежал к месту, которое Инквизитор охарактеризовал, как «тихую гавань в нашем беспокойном мире».
Большая Зеленина улица получила свое название от пороха, которое называли зельем и возили по этой дороге еще в петровские времена, но у меня она ассоциировалась с Олькой Зелениной — бывшей одноклассницей и первой любовью. Наши пути разошлись много лет назад, а улица осталась неким напоминанием. Глядя на старый пятиэтажный дом, я почему-то вспомнил про былую любовь и тут же одернул себя — ситуация не позволяла расслабляться юношескими воспоминаниями.
Машина подъехала со двора к так называемому «черному выходу», служившему в стародавние времена для челяди, дабы не беспокоить хозяев на главном входе. Водитель, невозмутимо восседавший за рулем всю дорогу и ни чуть не обеспокоенный наличием в нашей компании двух обнаженных девиц, повернулся и насмешливо поинтересовался:
— В таком импозантном виде вы сможете пройти до дома? — Он мотнул головой в сторону группы старушек, оккупировавших ближайшую скамейку. — Через пять минут вся округа узнает о страшно развратной компании посетившей сии места.
— Они выходить не будут. — Урманский внимательно оглядел двор и чиркнул позаимствованной у водителя ручкой адрес. — Отвезешь их на Обводный и высадишь возле подъезда дома. Фелиция, — обратился он к накки, — я жду тебя не позднее чем через три часа.
Серо-зеленые костюмы, надетые в аквапарке, вызвали определенный интерес у дворовых зевак. Под осуждающий шепот старушек, мы быстро скрылись в подъезде и по полутемной лестнице поднялись на четвертый этаж. Обделанная под обшарпанное дерево стальная дверь бесшумно распахнулась, пропуская нас на кухню.
— Располагайтесь. Туалет, ванная — по коридору слева, а я что-нибудь перекусить сварганю. — Урманский хозяйски провел рукой по воздуху и подошел к плите, на которой шкварчила сковорода, издавая умопомрачительные запахи жареной картошки.
Я понял, что хочу есть больше всего на свете. По Светкиному лицу читалось точно такое же желание.
— Мы только руки помоем. — Взвизгнула она и почти бегом подошла к кухонной раковине.
Не смотря на обжитость и явные признаки нахождения в квартире радушных хозяев, на глаза ни кто не появился. Когда я поинтересовался у Урманского об этом, то Инквизитор с явной хитрецой ответил, что в квартире только мы одни. Услышав такое, Светка даже на некоторое время перестала есть.