– Но так это же чудесно! Не вижу в этом ничего плохого! – радостно откликнулась она. – По сравнению с моими родителями, которые даже восьмому чуду света вряд ли бы удивились, твоя мать кажется просто ангелом и чрезмерно милой женщиной.
– Чрезмерно, – ответил он, выставляя указательный палец, – вот именно это слово, да.
– Неважно, – парировала Лейла, – к тому же с моей семьей ты знаком, так что теперь моя очередь.
– Ладно-ладно, – вздыхая, сдался Диего, и Лейла даже подпрыгнула на месте. – Твоя взяла. Я отговаривать не буду, – и чуть позже добавил. – А еще говорит, что спорить не любит.
– Не люблю, да, – сказала она, откусывая кусок от очередного печенья. – Но иногда приходится, особенно когда имеешь дело с такими упертыми людьми, как ты. Не обижайся, ладно?
– На правду не обижаются, – усмехнулся тот и протянул руку, показывая, что был бы не прочь получить еще одно угощение.
Так они просидели в псевдолофте, весело болтая о том и о сем, до самого вечера, а когда вдруг вспомнили, зачем, собственно, здесь находятся, оказалось, что они опоздали на начало конкурса на десять минут. Быстро собравшись, они, хихикая над собственной забывчивостью, рванули к конференц-залу, где и должна была состояться презентация проектов. Входили они в зал на цыпочках, осматриваясь, куда бы им примоститься. И на такой простой вопрос найти ответа не удалось, народу на презентации собралось так же много, как и с утра на открытии. Решив остановиться у стенки, чтобы не шуршать, не пробираться по рядам и не мешать остальным, они сбросили вещи и облокотились на нее. Презентации проходили строго по регламенту: каждому на выступление и представление своего проекта отводилось не больше пятнадцати минут, и то пятнадцать – это уже перебор. Большинство выступающих укладывалось в куда меньший промежуток времени. Все они говорили четко, уверенно и по делу. Каждый из них звучал как нельзя убедительно. И так же убедительно и уверенно все они отвечали на вопросы, которые им задавали люди, сидящие в конкурсной комиссии. Наблюдая процесс вживую, Диего покрылся испариной. Уже даже сейчас, когда он видит все со стороны, ему нехорошо, а что же будет завтра… В горле пересохло. Приподнятое настроение и остатки надежды на хороший исход как рукой смело. У него нет шансов. Если уж он не смог ничего сказать на сегодняшней дискуссии, то завтра он вообще не сможет даже подняться на сцену. Его парализует от страха так, что кому-то придется выносить его из здания на носилках. Это будет провал. Полнейший финиш.
– Идем отсюда, – сказал вдруг он Лейле, продолжая стеклянным взглядом смотреть на сцену. – Скорее.
– Что такое? Почему? – вопрошала она, но парень полностью игнорировал все вопросы. Схватив сумку и тубус, он, стараясь ступать максимально неслышно, пулей вылетел из зала. Вслед за ним вышла и девушка. – Что произошло? Тебе плохо?
Но Диего не отвечал. Он лишь сел на пол, тяжело дышал и, не отрываясь, смотрел в пол. Руки его тряслись, когда он поднял их, чтобы смахнуть пот с лица. Обескураженная Лейла, не зная, что делать, села рядом.
– Может скорую вызвать? Или хотя бы воды принести?
Парень покачал головой.
– Не надо ни того, ни другого. Уже прошло, все в порядке. Просто… просто я слишком переволновался, – и, отвечая на немой вопрос девушки, он продолжил. – Ты видела, как все строго, какие вопросы задают. Мне кажется, меня ждет провал. Я не смогу. Я не должен был соглашаться ехать сюда вместо Тернера, теперь я подставлю его.
– Не думаю, что все так плохо, – мягко сказала та, – скорее, ты просто чересчур переживаешь. Все же мне слабо верится, что до этого ты ни разу ни перед кем не выступал.
– Ну, нет, выступал, конечно, но тогда это было совсем по-другому, тогда это был совсем другой уровень, я мог максимум опозориться перед своим научным руководителем, а тут…
– Конечно, но разве тогда тебе не казалось, что ты стоишь на пороге чего-то пугающего? Разве тогда ты не боялся так же, как сейчас, выйти на сцену? Я думаю, что перед каждым выступлением мы чувствуем нечто похожее, будто завтра нам необходимо будет отправиться на войну в одиночку, но спустя время после выступления оно уже не кажется тебе таким ужасным, и ты смеешься сам над собой и думаешь: «Бояться было очень глупо, в следующий раз я буду умнее». Но отчего-то, даже понимая, что все это, по сути своей ерунда, мы каждый раз наступаем на одни и те же грабли под названием «волнение», разрушающие нас и нашу уверенность в себе изнутри.