– Ладно, – произнес тогда он. – У нас не так много времени, примерно через полчаса нам уже надо выдвигаться.
Кивнув, она проследовала за ним на кухню. Завтракали в ускоренном темпе, стараюсь не тратить и без того ограниченные бесценные минуты. Парень за то время, что он пил свой утренний кофе, успел еще раз пройтись по тернеровскому проекту. В экстренном порядке освежая свою память, он и не заметил, как сидевшая напротив него Лейла изредка обеспокоено посматривала на него и поджимала губы. Ей упорно продолжало казаться, что под прикрытием повторения материала он себя просто-напросто изводит. Изводит вечными переживаниями о том, что у него ничего не получится. И оттого она боялась, что чем сильнее у него будет вера в собственную неудачу и чем чаще он будет об этом думать, тем больше вероятность, что именно так все и случится. Сборы и приведение себя в достойный вид тоже прошли достаточно быстро; оба находились в том настроении, когда совсем не хочется долго стоять и разглядывать себя в зеркале, тем более что ты заранее знаешь, что не увидишь там ничего, кроме как проявившихся синяков под глазами и бледной кожи.
Напоследок все же взглянув на себя в зеркало и закрыв дверь едва слушающимися пальцами, Диего спустился по лестнице и вышел на улицу. Он надеялся на то, что на воздухе ему сразу полегчает, но, увы, он не учел, что находится не в том городе, где можно вдоволь насладиться свежим утренним бризом. В Портсайде этот трюк еще бы сработал, а вот в Нью-Йорке – нет. Бесполезно.
Влезая в машину, он вдруг ощутил себя как-то особенно неуютно. Будто бы каждое движение наносило его психологическому состоянию все больший и больший урон. В мыслях опять поселился червячок сомнения и неуверенности во всем, назойливо проектируя в его сознании самые худшие исходы сегодняшнего дня. Пытаясь согнать морок, Диего тряхнул головой и даже пару раз махнул рукой.
– Все в порядке? – тут же поинтересовалась Лейла, заметив его странные движения. – Мы можем ехать?
– Конечно, – отозвался тот, натянуто улыбнувшись. Убрав машину с ручника, он резко газовал и уже спустя пару минут мчался прямиком в Манхэттен к зданию Общества. Резкость и импульсивность собственных действий сильно заботила его. Он редко когда сначала делал, а потом только думал, что он сделал, но когда так происходило, то ничего хорошего это не сулило. Тревожный звоночек зазвенел где-то далеко на периферии разума. Обычно это означало: «жди беды».
Под ложечкой засосало. Предчувствие чего-то плохого волной накатило на него, затуманивая логику и здравый смысл. Не без усилий справляясь с внезапным наваждением, Диего сглотнул и сосчитал до десяти. Нет-нет-нет, все будет хорошо. Он выступит так, что все вокруг потеряют дар речи. Он будет неотразим, а речь его чиста и ясна, и она просто обязана всем понравиться. Даже Лейле. Тем более Лейле.
Самоотверженно борясь с собственными мыслями и не давая чувству безысходности разгуляться вдоволь, он не заметил, как они добрались до центра города. Ну, то есть он, конечно, заметил, потому что сидел за рулем, но ему отчего-то показалось, что типичный нью-йоркский городской пейзаж с открыток вырос перед ним как-то слишком неожиданно. Снова оставив машину на парковке, ребята вышли из нее и поднялись в холл. Сегодня здесь было не менее просторно, светло и многолюдно. Так же, как и вчера, за длинным рядом столов сидели люди, ожидая новоприбывших гостей. Тут и там слышались разговоры на самые разнообразные животрепещущие темы: от угрозы вымирания в национальном зоопарке бобров до необходимости снижения нагрузки на транспортную систему в центре города.
Но ребят не интересовало ничего из этого, каждый из них уже был мысленно на следующем семинаре. Его модератором, как и вчера, был Ник Олдман, так что Диего уже заранее стало не по себе. Всю дорогу к аудитории он молчал и угрюмо смотрел себе под ноги. Хватило ему один раз предстать перед ним в дурном свете, если такое случится повторно, то организаторам и вправду придется вызывать для него скорую. Сердечный приступ ему обеспечен. А там можно и гроб по размеру заказывать, и белые тапочки мерить.