Он ждал этого дня целый месяц, со страхом и содроганием думал, как в назначенное время будет стоять перед начальством, смотреть перед собой мертвым взглядом и ждать решения своей судьбы. И это ощущение дамокловым мечом висело над ним все время, и иногда ему казалось, что еще чуть-чуть и он просто сорвется, но, удивительно, сейчас, когда день икс наступил, ему наоборот было спокойно и легко. Тяжелый камень сомнений впервые за долгое время спал с души, и на лице парня сияла улыбка.
Все же Портсайд – совсем не то же самое, что Нью-Йорк. И дело тут не только в размерах города, нет. Тут, в Портсайде, ему было намного легче дышать. Причем во всех смыслах сразу: от свежего океанского бриза до отсутствия жесткой конкуренции где бы то ни было.
Диего обожал находиться на террасе своего дома. Здесь он мог сполна насладиться всеми красотами залива, расстилающимися перед ним, спокойствием и умиротворением, которых иногда так ему не хватало, и тем самым воздухом. Он всегда отрезвлял его лучше, чем что-либо другое; только выйдя на террасу и подставив голову под бриз, он мог очистить ее от лишних мыслей и всякого информационного мусора, найти внутреннее равновесие и слиться со стихией в едином порыве. Иногда он настолько увлекался, что ему начинало казаться, что он слышит голоса ветров. Ему казалось, что они своими тонкими, едва слышимыми голосками говорят о чем-то важном, мудром и вечном, о чем-то, что обычный человек понять и услышать не в состоянии. И он снова и снова окунался в их разговоры, надеясь узнать все ответы на свои вопросы или просто хорошо провести время. Так и сейчас ветры нашептали ему удачу, а потому у него просто не оставалось сомнений в том, что так все и будет.
Оставшись удовлетворенным от такого предсказания, Диего тихо, одним шепотом поблагодарил великие ветра и вернулся в дом. Задерживаться дольше было нельзя, в конце концов от работы, которая у него пока еще есть, его никто не отстранял. Умывшись, он взглянул сам на себя в зеркало и невольно улыбнулся. Ему вспомнилась его первая подготовка к собеседованию, и, надо сказать, тогда он выглядел намного бледнее, страшнее и замученнее, но, тем не менее, тогда его взяли, а значит, в нем смогли разглядеть что-то большее, чем просто смазливую внешность и статусный вид. Приняв душ, он вылез из ванной комнаты, оделся и, быстро перекусив тостами, вышел на улицу. Погода была совсем не ноябрьской: после того, как неделю назад в город пришли морозы, все дороги покрылись льдом, а показатели на термометрах опустились чуть ли не до зимнего уровня, но сейчас вновь светило солнышко и на мили вперед простиралось чистое голубое небо без единого облачка. Так что теперь лед, стремительно превращающийся в воду, напоминал об оттепели и весне, отчего складывалось впечатление, будто природа за рекордный срок прошла почти весь сезонный цикл.
Редакция встретила его как давнего друга: приветливо и с распахнутыми дверьми. Да и еще бы, ведь после недавнего форума к нему резко изменилось отношение большинства его коллег. В положительную сторону, конечно, что не могло его не радовать. И если раньше после истории со Смитом еще оставались люди, которые относились к нему недружелюбно и с подозрением, то сейчас их практически не осталось. Не надо быть гением, чтобы понимать, что всю судейскую коллегию форума он подкупить не мог. Да и вообще, в итоге он так и не занял ни одно из призовых мест, так что говоры о «любимчике начальства Диего» плавно сошли на нет. Зато слов поддержки и различных благодарностей со дня приезда домой он выслушал достаточно.
Все это вселяло в него дополнительную уверенность в собственном успехе и положительном исходе его испытательного срока. Все же он хорошо поработал и сделал все, что мог, и даже сверх того. И от осознания этого начинать новый рабочий день ему становилось намного проще и веселее. Диего, как раньше, проходил сквозь просторный холл, здоровался со всеми, кто попадался ему на пути, предъявлял свой пропуск Джорджу, когда ему нужно было пройти в архивы, даже несмотря на то, что они друг друга и так хорошо знали, обедал с Оскаром, Джи-Джеем и Лейлой в кафетерии в перерывах, а также слушал саркастические подколы Беттс в их с Оскаром адрес и смеялся над ее шутками, пока мисс Уолетт не прогоняла их взашей и не кричала, чтобы они немедленно брались за работу. Но неизменно, оборачиваясь, он видел на ее лице тень тщательно скрытой улыбки.