– Она мне не сестра! Она мне никто! Она мне нахрен не нужна!
По остановившемуся за его спиной взгляду Лены Влад понял, что они уже не одни в квартире. Развернувшись, он сразу же заметил, как покрылось красными пятнами лицо Ксении. Внутри что-то дернулось, но, как известно, лучшая защита – это нападение, поэтому он не дал себе ни секунды подумать и грозно крикнул:
– Ты где шлялась?!
У девчонки задрожали губы, глаза подозрительно заблестели. Схватив с вешалки куртку и торопливо обувшись, она выскочила из квартиры. Лишь дверь глухо стукнулась о стену подъезда.
Оттолкнув его в сторону, Лена бросилась к порогу: – Ксюша! Ксюш! – но ответом ей был лишь частый перестук каблучков по бетонной лестнице.
Ксения выбежала из подъезда и с размаху обняла толстый ствол тополя, раскинувшегося над детской площадкой. Одинокий фонарь над подъездом не мог дотянуться до него своим светом, чему девушка была несказанно рада. Сил бежать в другое темное место не было. Она прислонилась щекой к шершавой теплой поверхности и дала волю слезам. То, что она так долго носила в себе, вырывалось судорожными всхлипами из груди, привлекая внимание спешащих домой жильцов соседних подъездов.
Неожиданно дверь в подъезд распахнулась, сопровождаемая противным пиканьем домофона, и в круг света ворвалась фигурка Лены. Ксения двумя руками зажала рот, чтобы та не услышала ее рыданий, и отступила еще дальше вглубь площадки. Но видимо, что-то заметив или почувствовав, Лена развернулась в ее сторону и осторожно позвала ее по имени.
Не медля больше ни секунды, Ксения кинулась прочь со двора, лишь светлая блузка мелькнула росчерком молнии в темноте. Девушка бежала, не разбирая дороги и не слыша того, что ей кричала вслед Лена. В голове билась только одна мысль – убежать, исчезнуть, раствориться в ночи, догнать прошлую жизнь, в которой было тепло и радостно.
Пронзительный визг тормозов и жуткий стук где-то позади заставил ее остановиться. Уши словно заложило ватой, через которую постепенно стали проступать звуки окружающего мира. Испуганный тихий шепот припозднившихся прохожих, хлесткий стук захлопнувшейся дверцы автомобиля и страшное «Да она сама выскочила на дорогу!» ударили по нервам. Боясь картины, которая должна была открыться ее глазам, Ксения через силу повернулась и на негнущихся ногах направилась в сторону кучки людей, столпившихся вокруг чего-то у обочины дороги.
Люди перед ней расступились и, онемев от ужаса, прижимая руки к лицу, она опустилась на колени прямо на холодный асфальт. Взгляд метался по раскинувшемуся нелепо телу, по вывернутой неестественно шее и зацепился за полуприкрытые, пока еще блестящие глаза.
– Мамочка… мамочка… – шептала Ксения, то протягивая руки к Лене, то отдергивая их назад.
Люди вокруг тихо перешептывались, как будто боясь побеспокоить их безмолвный разговор.
– В скорую звоните…
– Позвонили уже…
– Неужто и вправду мать ее?
– Молодая она для матери-то… Сестра, наверное…
Водитель, сбивший Лену, сидел поотдаль на корточках, обхватив голову руками, раскачиваясь и беспрестанно повторяя в отчаянии:
– Твою мать… Твою мать…
Но Ксения ничего этого не слышала. Сквозь застилавшие глаза слезы она как завороженная смотрела на струйку крови, натекшую из-под головы Лены и капающую густыми тягучими каплями с бордюра, и еле слышно шептала:
– Лена… Леночка…
Где-то вдалеке раздавался вой сирен, он нарастал, приближался, оглушал. Захлопали дверцы остановившихся машин, рядом зазвучали мужские голоса. Девушка почувствовала, что ее тянут за локоть, помогая подняться на ноги. С другой стороны к Лене подошел мужчина в костюме врача скорой помощи и склонился над ней, закрывая ее от Ксюши.
– Девушка, как вы себя чувствуете? – она повернула голову на мягкий участливый голос и с трудом сфокусировала взгляд на говорившем.
– Он меня убьет! – едва пролепетала она, с ужасом осознавая, что из-за нее может случиться непоправимое. – Убьет…
– Вам кто-то угрожает? – серьезно спросил парень в форме полицейского. – Вы от кого-то убегали? Вместе с этой девушкой?
Она снова посмотрела на Лену, но ее уже с головой закрыли целлофановой пленкой. Из кареты скорой помощи фельдшер вытаскивал носилки, врач, присев на железное ограждение у дороги, заполнял бланки.
– А… но… как же, – она растерянно посмотрела на полицейского, до сих пор сжимающего ее локоть. – А… Лена?
– Мне очень жаль, – тихо произнес он и, видя, что ее лицо судорожно исказилось, и слезы ручьем хлынули из глаз, махнул рукой медбрату, подзывая к себе: – Успокоительного бы девушке. Ей еще показания давать.