Бертран: Итак, как я уже сказал, подсудимый упустил любовь всей своей жизни! Господин Пишон, вспомните, пожалуйста, театральный клуб в вашем лицее.
Анатоль роется в воспоминаниях, кивает.
Бертран: Вы помните актрису, которая часто играла с вами, она носила голубые блузки — под цвет своих глаз?
Анатоль: Соланж?..
На экране появляется миловидная девушка в костюме эпохи Мольера.
Бертран: Совершенно верно. Соланж. Она и была вашей половинкой. Разве она не казалась вам очаровательной, когда вы видели ее на сцене театрального клуба? Вы и представить не можете, какой актрисой она стала бы на профессиональной сцене.
Анатоль: Соланж?
Бертран: И еще более прекрасной она показалась бы вам, если бы вы на ней женились.
Анатоль: Соланж… А что с ней стало?
Бертран: Ничего особенного. Она пыталась стать актрисой, но для этого ей были нужны вы. А так она просто снялась в нескольких телефильмах.
На экране одна за другой появляются фотографии Соланж в разных театральных костюмах.
Бертран (умиляясь): Как она прекрасна!
На экране фотография Соланж с мужем.
Бертран: Она тоже вышла замуж за человека, который ей не подходил. И по-прежнему носит вашу фотографию в кошельке. И до сих пор думает о вас, когда занимается любовью со своим мужем!
Анатоль: Как вы можете это знать?!
Бертран: Мы здесь всё знаем и всё видим.
На экране Соланж, уже гораздо старше, занимается любовью с другим мужчиной.
Бертран: Разве она не прекрасна?
Анатоль (опустив голову): Она все так же красива. Я был уверен, что она оттолкнет меня, если я попытаюсь… если я начну за ней ухаживать.
Бертран: Не попытаться, боясь неудачи — тут у нас к этому очень плохо относятся!
Анатоль: Я был робок.
Бертран: Это не оправдание. Вы могли бы стать потрясающим актером, у вас могла бы быть потрясающая семья. Но господин Пишон даже не попытался!
Каролина: Мой клиент всего лишь человек. Легко читать мораль, когда знаешь всё, что знаем мы в Раю.
Бертран: Если что-то кажется трудным, это не значит, что не стоит пытаться. Все как раз наоборот: мы не пытаемся, и поэтому многое кажется нам трудным.
Габриель обдумывает сказанное. Бертран постукивает указательным пальцем по виску. Его жест означает: «Да-да, подумайте как следует».
Бертран: Итак, я утверждаю, что, выбрав спокойную жизнь, ограниченную всевозможными условностями, закопав свой талант, упустив любовь всей своей жизни, господин Пишон предал мечты Элизабет Луньяк и себя самого.
Анатоль: Но я…
Бертран (резко): Как сказано в Библии: «На Страшном суде тебя спросят только об одном: что ты сделал со своим талантом?» (Указывая пальцем на Анатоля.) Что вы сделали с вашим талантом, господин Пишон? Ничего. Поэтому я требую для подсудимого высшей меры. Жизни!
Анатоль: Жизни?..
Габриель: Слово предоставляется защите.
Каролина: Госпожа судья, прошу перерыв.
Габриель: С какой целью?
Каролина: Мне нужно поговорить с клиентом, чтобы прояснить некоторые моменты.
Габриель: Какие именно?
Каролина: Мне бы не хотелось обсуждать это при всех. Это достаточно деликатные вопросы.
Габриель: Очень деликатные?
Каролина: В высшей степени.
Габриель: Хм-м… Ладно. Объявляю перерыв.
Габриель встает и начинает разминаться, делать упражнения для гибкости. Потом подходит к экрану, включает его и смотрит на Землю. Каролина и Анатоль уходят направо и начинают разговаривать вполголоса.
Бертран подходит к Габриель.
Габриель (не глядя на него): Вы были очень убедительны.
Бертран: Габриель, вы верите в Бога?
Габриель (смущенно): Странный вопрос.
Бертран: Ну, так как же?
Габриель улыбается своим воспоминаниям.
Габриель: На Земле я очень верила. А здесь… Здесь всё гораздо сложнее.
Бертран: Почему?
Габриель: Ну… Когда знаешь секрет фокуса, волшебство пропадает.
Бертран: И наступает разочарование?
Габриель: Нет, но… Наше воображение все преувеличивает. На самом деле все совсем не так. А вы верите в Бога?
Бертран: Зависит от дня недели. На Земле я вновь обретал веру, если находил место для машины на Елисейских Полях.
Габриель смеется. Пауза.
Бертран: Но на больничной койке, чувствуя приближение смерти, я уверовал по-настоящему…
Габриель: Потому что вам было страшно?