Вибрирующий голос магистра дрогнул и оборвался на полуслове. В этот момент от него отделилась душа. Она больше походила на бесформенное, мерзкое существо в балахоне. Рваные края одеяния подрагивали, словно от дуновения ветра. Провалы пустых глазниц затягивали в бездну. Тонкие, корявые руки потянулись ко мне.
Я не хотела, я не желала поддаваться его гипнотическому зову. Все во мне противилось, рождая небывалую ярость и желание стереть этого наглеца с лица земли. Самой вцепиться в него и разорвать эту мерзость, в которую превратилась его душа.
— Какая ты у меня кровожадная, — я услышала переливчатый смех Аинга. — Будет как ты желаешь.
В следующее мгновение я уже стояла напротив магистра.
— Ты хотел разорвать мою душу? — мелодичный голос Аил’Лин шел будто бы отовсюду. — Ты хотел поглотить мою сущность? Так вот я! Чего же ты ждешь?
Магистр оскалился, зашипел как животное, и бросился на меня. Аингу, овладевшему моей душой, не составило труда уйти от удара и в мгновение ока оказаться за спиной этой твари. Так происходило еще какое-то время. Тарион атаковал и ревел от досады, а Аил'Лин, смеясь, ускользала прямо из его пальцев, заставляя мага впадать в еще большее бешенство и безумие. Не по зубам кошке оказалась мышка.
— Всё, хватит! — Аил'Лин резко остановилась. — Надоело!
Она вытянула руку вперед широко раскрыв ладонь навстречу Тариону, а затем резко сжала пальцы в кулак. Магистр мгновенно замер в неестественной позе, будто его удерживали невидимые взору нити.
— Ты хочешь узнать каково это, когда тебя разрывают на мелкие кусочки?
Она оказалась совсем рядом со скованной душой мага. Он рычал, извивался в попытке освободиться. Мне стало жаль его. Ведь то, что предстало перед моим взором, уже не было живым. Желание могущества уничтожило в нем всё человеческое.
— Не жалей его, — раздалось в моем сознании. — Он уже мертв, я лишь завершу начатое.
Аил'Лин отрывала от Тариона маленькие клочки сущности, растирая их между пальцев и развеивая в пространстве. Магистр неистово метался, визгом оглушая меня. Он корчился в муках, которые еще недавно сулил мне. Аинг во мне наслаждался, упиваясь какофонией боли.
Вскоре все кончилось. Наступившая тишина оглушала. Тело магистра упало на пол опрокидывая стоящие рядом свечи.
— Красивая… — Склонившись над телом, Аил’Лин провела призрачными пальцами по моему лицу.
— Ты останешься? — я задала мучающий меня вопрос.
— Я всегда с тобой. — По ее голосу можно было подумать, что она улыбается.
Я смотрела как занимается пламя. Языки огня поглощали мантию магистра, источая неприятный запах паленого. Я хотела вернуться в тело, но Аил'Лин мне не позволила. Именно она контролировала мою душу, позволяя оставаться сторонним наблюдателем. Я ощущала себя как личность, но при этом себе же и не принадлежала. Интересно, а душевно больные тоже испытывают такие трудности с сознанием, как и я?
Стремительный полет вывел меня из равновесия. Подпространство слилось в одно сплошное мельтешащее пятно. Все прекратилось, когда я оказалась в храме на перекрестке миров. Это я поняла сразу, как только мой взгляд зацепился за чашу, испить из которой мне предлагал хранитель.
— С возвращением Аил’Лин. — Легкие полы свободной одежды колыхались на фигуре с тысячами лиц.
— Хранитель, — Аил’Лин почтительно поклонилась.
— Судя по твоему облику, та девушка еще жива. — Он больше утверждал, чем спрашивал. — Что же такого произошло, что заставило выйти тебя из тени? Насколько я помню, это первый раз проявления твоей сущности в перерождении. Как это вышло и с какой целью ты сейчас здесь?
Я затаилась, как мышка, слушая разговор Аингов. Возможно, сейчас решится моя судьба.
— Ну, если бы не один сумасшедший, который пожелал уничтожить мою душу, я бы вряд ли очнулась ото сна до смерти моей земной оболочки. А теперь я в раздумье. Меня, Аил'Лин, ничего не держит в том мире, но девочка смогла сохранить свое сознание как отдельную личность. Ее чувства столь сильны и ярки, что это будоражит меня и не дает покоя.
— Ты хочешь покоя? Для этого ты здесь?
— Я еще не решила. — Аил'Лин провела кончиками пальцев по ободку чаши, что стояла на постаменте. — Скажи, Та'Шер, почему мы утратили способность чувствовать, переживать, любить? Зачем мы создали этот перекресток?