— Мы ни у кого не спрашивали разрешения. Ни кому не платили за вылазку. Не знали, чья территория.
Олег мог различить всё, что говорили в той комнате даже когда они спустились на этаж ниже. Слышно, конечно, было плохо, иногда вместо цельных слов можно было распознать только начало или конец, но в общем, Лысый всё понимал.
— Что у тебя при себе?
— Ничего. Д-деньги и еда были в рюкзаке. Я его скинул, пока бежал.
— Рыжий сказал, что у вас, у зелёный, свои группы появились? Что собираетесь делать?
— Н-не знаю. Парни говорили о территориях. Я... Всё что хотите сделаю. Только не убивайте.
— Расслабься, Герасим. Понравилась вода, а?
— Д-да. Только. Не надо, пожалуйста.
— Хорошо. Эта безалкогольная жидкость — последнее, что ты пил в этой жизни.
— Мама! Не надо, — почти истерично выкрикнул Герасим, но три практически синхронных выстрела из двух пистолетов прервали его жизнь. По ушам ударило. Рыжий на ходу вздрогнул от неожиданности.
Снаружи стояли "жигульские". Радист курил, держа противогаз в руке. Лысый тоже стянул с себя защиту, стрельнул сигарету и закурил, заходясь кашлем.
— Как расходится-то будем? — спросил Рыжий, удачно скрывая волнение.
— Этих пешком отправим, — указал Радист рукой с сигаретой на здание, — сами поедем.
Он докурил до фильтра, кинул окурок в сторону и спрятал лицо под противогазом. Из здания вышли "бобровские". У обоих на одежде были брызги крови — они недостаточно далеко отошли от Герасима. Вова пересчитывал деньги. Лысый выкинул половину сигареты, которую не успел докурить, хотя затягивался полной грудью, затем натянул противогаз.
— Сотня, — на ходу протянул толстенькую пачку вдвое сложенных купюр Лысому, потому что он стоял ближе всех, Вова. — Спасибо за содействие.
— Приятно было помочь, — Лысый спрятал деньги в карман куртки.
— С остальными пусть "московские" разбираются. Они от собственной задницы отстали на 5 световых лет, — бодро добавил Кеша. Радист усмехнулся.
— Думаю, уже скоро зелень накроют рейдом, — добавил Олег.
— Им нужно было шевелиться раньше. "Московским", имею ввиду. Разводить такой беспредел — недопустимо, — добавил Купец, ища в глаза остальных поддержку. Он её быстро увидел.
— У Бобра уже возникли вопросы к Кипарису, хочу заметить, — сказал Художник.
— Они в группы объединяются, давно нужно было дать им по зубам, — Олег открыл дверь авто и закинул внутрь рюкзак.
Рыжий молчал. Его начало тошнить как только он привёл "бобровских" наверх и сейчас это чувство только усилилось и мысль о том, что нужно будет ехать в схрон, а затем, в лагерь, совсем не радовала.
Сталкеры распрощались и, закинув рюкзаки к оружие, сели в салон на места, где когда-то стояли сиденья. "Жигульские" ещё несколько минут провожали взглядом своих коллег, но затем всё-таки уехали, рассудив, что на их территории "бобровские" всё-таки решат не хозяйничать.
— Куда сумку везти? — задал вопрос Купец, сидевший за рулём.
— Гараж тот, приметный, на окраине города помнишь? — развернулся к нему лицом Радист
— Нет.
— Рядом с домом где мы зимовали, ну? Там ещё парковка рядом. Вспомнил?
— Нет. А, да. Там схороним?
— На фоне местных событий — уже не знаю, — сматерился Радист. — Езжай туда, там и решим.
На какое-то время все затихли.
— Как улов? — Радист знал, что если он не начнёт новый разговор, его начнёт Купец. Давать напарнику выбирать острую тему он не хотел.
— Нормально, — спокойно ответил Лысый, — есть и золото, и деньги. Даже хавку нашли.
— А листового чая не было? — спросил Купец, уже разогнавшись по дороге к схрону.
— Пакетный только. И кофе.
— Опять для варки? — с усмешкой переспросил Радист.
— Не, на этот раз для чашки, — встрял Рыжий. Голос был грустным, почти апатичным
— Да это одно и то же, — сматерился Лысый, — он не растворится в воде, осадок всё равно останется. Просто быстрее оседает.
— Кстати, Рыжий, по ходу дела, на Володю охоту объявим, — в своеобразном виде донёс последние новости Купец.
— Не слушай его, — спокойно парировал Радист, — Жигуль завтра поедет говорить с "московскими", но скорее всего, всё рассосётся.
— Хорошо бы, если так, — хмыкнул Лысый.
Рыжий по привычке глянул на свои часы, затем, нахмурившись и вспомнив, что они сели, обратился к напарнику, сидящему напротив.
— Сколько времени, Лысый?
— Четыре. Сегодня мы рано, ха, — он двумя пальцами засучил рукав, чтобы сказать время.
По пути Лысый связался с Жигулём и вкратце пересказал, что произошло, делая собственные замечания по ситуации. Пересказал он не всё, далеко не всё, что хотел, на это было две причины: ненадёжность связи и нежелание перекрикивать мотор автомобиля, стараясь сохранить чёткость речи.