‒ Бобр, Бобр, я Соля. Слышит меня кто? ‒ Соля говорил тихонько, чтобы никого не разбудить. Конечно, услышать самого Макара Бобра он не надеялся, просто каждый раз выговаривать слово "бобровские" не хотел.
‒ Кеша у аппарата, ‒ послышался голос из рации. Этот Кеша говорил ощутимо смелее, чем Соля, верно пост был подальше от лагеря.
‒ О, здоров. Ты второй день подряд что ли?
‒ Да, сегодня должен был Филин идти на пост, но стою вот я.
‒ Точно, ‒ не в рацию сказал Соля, уже позабыв, что померший недавно Филин, которого он особенно не знал, был в группе Бобра. ‒ Соболезнования вам. Хороший был мужик, ‒ повторил фразу Лодочника Соля.
‒ Спасибо. Кстати, чё мне мозг-то паришь, сам же второй день подряд на посту?
‒ Да у нас по 3 часа пост, я вот только заступил, может и в разведку ещё пойду, ‒ тон Феди изменился. Не мог он при таком удобном случае не похвалиться.
‒ Сегодня?
‒ Да.
‒ Брешешь.
‒ Нет, правду говорю. Мне часов 6 поспать, я свежий. Час на сборы, считай во вторую ходку от "жигулёвских" пошёл. Кстати, вам Лодочник привет тут передаёт.
‒ Лодочник? А он там, на посту?
‒ Да нет, спит. Днём передавал.
‒ Понятно. Ему привет тоже.
‒ Передам. Как там Макар-то?
‒ Сам не свой. Фильтры, говорит плохие купили с Лотком купили.
‒ Перебью, извини. Макар с Лотком на базар ездит?
‒ Ну да. А у вас не так?
‒ Не, забудь, ‒ после небольшой паузы и мгновений размышления ответил Соля, ‒ сглупил. Что с Макаром-то?
‒ Говорит, голову снимет тому, кто ему фильтры всучил.
‒ Такое прощать нельзя, это да. Ладно, пошёл я. Привет Макару.
‒ Давай-давай
Соля переключил рацию на прежнюю частоту и пошёл к уже давно затухшему костру. Несколько головешек, превратившись в угли, ещё лежали в кострище. Смяв несколько газетных листов и закинув на них щепы, он развёл костёр, затем заправив его мелкими поленьями. Весь лагерь непривычно осветился. У Феди намечался завтрак из консервированной свинины с хлебом.
Кроме треска костра, лагерь разодрал звук пробития ножом банки, а затем скрежет. На смену им пришли монотонные звуки удара ложки о металл. Сытный и горячий завтрак. Соля, на мгновение перестав жевать, покосился на палатку Жигуля. Феде хотелось выпить под еду, но весь алкоголь был в палатке командира. Рассудив, что попытка выпить ничем хорошим не закончится, он вздохнул и продолжил есть, запивая завтрак свежезаваренным пакетированным чаем.
До поста ему уже не было дела. Голова, помимо пищи, была занята рассуждениями о Купце и его коррупционных схемах, построенных на обмане всей группы. Ведь когда-то с Купцом, наверное, для контроля, ездили на базар Жигуль, Лодочник или Радист, а потом перестали. Сам не замечая, Соля покачивал головой.
Лишь одна мысль успокаивала Федю ‒ возможностей у него было больше, чем у остальных членов группы. По его мнению, он был в отличных отношениях с "бобровскими" и "киповскими" и в общении с ними зарекомендовал себя как отличный боец, исполнительный и надёжный разведчик и постовой. Это значило, что к Гарику Жигулю он вовсе не был привязан, как, например, Купец. Федя поднял голову, оглянулся и, ещё пару секунд посмотрев на палатку Жигуля, продолжил жевать.
Когда с завтраком было покончено, Федя заблаговременно взял бинокль в руку и подошёл на пригорок. Осмотрев город и прилегающую к холму территорию, вначале невооружённым глазом, затем в бинокль, Федя обернулся на лес.
Он не верил, что ловушки, установленные в лесу, отпугнут нападавших, если те решат пойти под прикрытием деревьев, но не из-за численного недостатка или грозности, а из-за сомнений в надёжности каждой конструкции. Если в капканах он не сомневался, так как наблюдал их работу самолично и видел, как разлетается на куски палка, коснувшийся пластины посредине, то эффективность волчьей ямы оставалась для него не очевидной. Недостаток кольев в ней, по его мнению, был главным изъяном ловушки ‒ если человек упадёт между кольев, то он выберется из ямы и ничего ему не будет. "Ведь нужно постараться, чтобы упасть ногой прямиком на кол", ‒ чуть ли не вслух рассуждал Федя, уже раз 25-й за всё время существования ловушек, передумывая одну и ту же мысль. От осознания глупости своего командира, а также Вити Писаря, без умолку поучавшего Солю во время организации удобств и ловушек вокруг лагеря, он раздражённо вздохнул.
Довольно тщательно исследовав округу, Соля вернулся к костру, вместо которого остались одни тлеющие угольки. Несмотря на плотный завтрак, хотелось вскипятить банку какого-нибудь супа и наконец-то выпить рюмку-другую. Он жадно сглотнул. Начинало светлеть. Ещё час-второй, можно будет ходить без фонарика.