— Отморозок. Всех ему надо было подстрелить да прирезать.
— Вот, что ты будешь делать. Когда приедет Бобр, оставишь оружие здесь и пойдёшь на встречу. Тебя, скорее всего, обыщут. Что бы тебе не сказал Резаный...
— Жигуль, при всём уважении, я знаю, как себя вести.
Гарик смерил взглядом Писаря и покачал головой, затем взял свою кружку, чай в которой уже почти остыл.
— Скоты, я вас всех поубиваю! — раздался крик на весь лагерь.
Жигуль взял с собой кружку и пошёл к пленному.
— Мне действительно нужно тебе что-то объяснять? — отхлёбывая чай, обратился Жигуль к лежачему гостю.
— Мне? Кто? Ты? Ха, — он усмехнулся и снова сплюнул. — Не в жизнь не поверю, что ты мне что-то можешь объяснить, Жигуль.
— Ты сделал ставку. Проиграл. Затем сделал ещё одну и снова проиграл. Будь добр, заткни свою глотку сам, — Жигуль снова отпил и отошёл от Резаного, не обращая больше на него внимания. Тот покорчился от гнева и досады, затем сплюнул.
— Подними меня, парень, — прошипел Резаный. Лысый переглянулся с Петром.
— На что ты надеешься, Резаный? — без негатива спросил Олег.
— Ты глухой? — сматерился Резаный и вывернул шею, чтобы посмотреть на своего надзирателя.
— Похоже, здесь ты глухой. Ещё раз откроешь рот — сломаю руку, — без затей ответил Лысый.
— Да? А ты что-то не похо-а-а-ах! — так и не закончил свою фразу Резаный, как Олег сильнее заломал ему руку так, что та на полкисти стала выше лопатки.
— Этот бык очень жёстко диктует свои условия, Лысый, — прищурился Лодочник в усмешке, кажется, наслаждаясь болью Резаного. К нему он не испытывал никакой жалости.
— Забыл, кто я такой? Забыл, кто за мной стоит? Я отчитываюсь... — Резаный застонал, когда Олег дотянул его руку до шеи.
— Ха. Думаешь, этим меня можно заткнуть? Тебе придётся поднапрячься, ха.
Когда Олег поднимал его руку ещё выше, Резаный молчал. Следующие несколько сантиметров оказались лишними. Глухой хруст и лёгкий выдох от Резаного.
— Похоже, договорился, — сострил Пётр.
— Похоже, ха, — невесело усмехнулся Олег, возвращая руку пленника в изначальное положение.
— Да у меня на коленях звёзды, — без злобы прошипел Резаный. — Да мне зубы пилили, что мне твой массаж, ха-ха, — скалился он. — Этого так не оставят. Читайте молитвы, обезьянки, — Резаный снова сплюнул.
— Вот когда твоя рука до синеты онемеет, тогда посмотрим, — усмехнулся Олег.
— Да ты никак палач, мальчик, — сплюнул Резаный. Впервые за долгое время в лагере стало тихо.
— Писарь, возьми Солю, посмотрите, что там, — допивая чай, сказал Жигуль. Карта всё ещё лежало где-то неподалёку, придавленная рацией, чтобы ветром не унесло. На неё изредка обращали внимание "жигульские", но предводитель, уже насмотревшись на схему улиц, для себя понял, где могут скрываться "стеклянные". Вопрос времени и удачи найти их. — Если всё хорошо, уведи их оттуда, оставь 2 человека.
— Цирк что ли? — побледневший Резаный сплюнул кровь, осматривая подошедших.
— Скорее шоу, — сострил Соля и хихикнул, но, поймав на себе взгляд Резаного, сглотнул и притих, посмурнев.
— Шоу урода, — хлёстко ударил расслабленной здоровой рукой ему по животу Писарь и рассмеялся. Его смех подхватил Олег и Пётр. Соля, осмотрев собравшихся, тоже усмехнулся, особо не глядя на пленного.
Услышав смех, Радист отставил кружку и встал с бревна. Его схватил под руку Жигуль.
— Сядь, Радист.
— Не дашь насладиться? — улыбнулся он и приблизился к Гарику.
— Иди, вразуми их, пока они не зашли слишком далеко, — глядя в глаза, через пару секунд, прошипел Жигуль. Писарь кивнул и развернулся. Жигуль снова взял карту в руки и осмотрел территорию Стекла. Под крики и мат Радиста он думал, пытаясь найти ещё хотя бы одну возможную точку, подходившую для укрытия "стеклянных". Не увидев ничего нового, он помотал головой и отложил карту на место. — Да где он?! — выругался Жигуль про себя.
Глава 22
Радисту было тошно от этой ситуации. Смотря на своего командира, он не мог понять, как ему может быть всё равно, ведь решалась не только судьба Резаного или Писаря, но и всей группы. Разогнав "жигульских" от пленного, он наклонился осмотрел его окровавленное и грязное лицо, куртку и сапоги, носам которых он вырыл ямку в несколько сантиметров глубиной. Радист не решился что-то сказать, поэтому какое-то время стоял молча, от чего произвёл на Петра строго положительное впечатление.