В этот раз Писарю не показалось. Кто-то, судя по звуку, был в соседнем доме.
После пары минут простоя, Виктор выглянул, осмотрелся. Тут же звук повторился, но заметно громче. Рыжий бы описал его как падающая штукатурка, а Писарь провёл аналогию с шумом падающей утвари, которую сбрасывает сталкер при разграблением квартиры. Они постояли у двери несколько минут и шум повторился. В этот раз он был не только кратно сильнее, но и нёс за собой другой звук, успокаивающий. Камешки разлетались по асфальту и это было хорошо слышно. Писарь выглянул ещё раз и увидел белую дымку, выходящую из двух окон в здании напротив.
— Потолок обвалился. Или стена, — осторожно предположил он. Рыжий подошёл к дверному проёму и выглянул тоже.
— Я думал, рожу, — серьёзно сказал он, всматриваясь в гипсовую дымку.
Соблюдая осторожность, они пошли дальше.
— Я думал, опять привиделось, — признался Писарь.
— Не каждый же раз?
— Пока что подобная ерунда, — Писарь сматерился, — происходит чаще, чем хотелось бы.
— Обычная усталость... — успокоил его Рыжий.
— Ты не понимаешь. Это не усталость. Я знаю, что я видел и что слышал.
— Ну, показалось, может...
— Нет. Я видел его. Видел так же отчётливо, как вижу сейчас тебя, — обернулся Писарь. В его словах чувствовалось пламя. — Я слышал Лодочника так же, как слышу тебя. Но ни того, ни того не было. Это не усталость. Это галлюцинации, прошипел он и, развернувшись, продолжил путь.
В лагере в это время был обед. Остатки наваристый супа уже несколько минут кипели на дне котелка. Наконец Бобр взял его за ручку веточкой покрепче и снял с огня. У всех них уже были наполнены тарелки и по пару кусков хлеба на коленке. Лагерь, перебивая шелест деревьев, наполнили звуки ударов ложки о тарелку.
— Всё-таки, Жигуль, Отец достаточно влиятельный. Да, со своими тараканами, но его слушают люди. Даже, — Бобр сделал перерыв и откусил хлеб, затем с набитым ртом продолжил, — Кипарис к нему прислушивается, — снова перерыв, — иногда. Аккуратнее с ним будь. Я, конечно, в чужие дела не лезу, но твою голову отдельно от тела тоже видеть не хочу.
— Полегче с иллюстрациями, Бобр, — слегка скривил лицо Лодочник.
— А что? Не привык ещё? — серьёзно поинтересовался Бобр.
— Не к чему привыкать, а всё равно, неприятно.
Бобр кивнул и замолк.
— Да мне, с другой стороны, вообще Кипарис никуда, — сматерился Жигуль. Лодочник, услышав мат, отрицательно покачал головой, — не упёрся. Руки коротки. Отец, тем более, сидит как в клетке.
— Это может плохо закончиться. Кипарис может захотеть тебя убрать. Ему змеи на груди не нужны. Выдаст кому-нибудь такой же контракт на тебя. И будет тебя какой-нибудь Ломоносов новоявленный искать, чтобы вместо тебя Нилосск грабить.
— Во-первых, "хочунов" таких много было. Во-вторых, если Отец скажет, что я рассматривал вариант убийства Кипариса, то должен будет сказать, кто меня к этому подтолкнул — он...
— Ты Отца не знаешь? — перебил Бобр, сохраняя спокойствие.
— Да знаю... И методы его знаю.
— Поэтому помирись с ним.
— Ничего не получится из этого. Он упрётся рогом, как обычно.
— Согласен, он упёртый. Но жест с твоей стороны должен быть — я так считаю.
Жигуль замолчал и, съев ещё пару ложек супа, закусил хлебом и несколько раз кивнул.
— И до чего мы докатились? — с недовольством начал Жигуль. — Пару лет назад подобного даже случиться не могло.
— Ты о чём? — кивнул ему Бобр.
— О Стекле. Если бы он ТОГДА это бы провернул — его бы свои разорвали в миг, на штыки бы подняли, — он повысил голос. — Голову бы притащили Отцу или Кипарису, мол, темнит. И их бы поддержали. Или, если бы духу не хватило бы, любая другая команда за подобные залёты и Стекло бы сняла и... — Жигуль постепенно повышал тон, размахивая иногда пустой ложкой. Лодочник, не желая есть под подобные разговоры, вздохнул и, отвернувшись, ждал, пока Жигуль закончит.
— Успокойся, — спокойно остудил его Бобр. — Да, тогда бы этого не простили. Но сейчас другое время. Тем более, тогда и оружие не у всех было, особенно, по началу. Это уже потом стволы завозить начали.
— Да, сейчас у каждого по автомату, кошмар, — встрял Лодочник, заинтересовавшись диалогом. Бобр покивал, закидывая в рот остаток куска хлеба. — И, что самое плохое, — он сматерился, — они ведь берут оружие с расчётом, что будут убивать людей. Из-за чего? Пара грамм золота?
— Ну, не скажи, Лодочник. Оружие прежде всего берут такие, как Стекло. А нам что остаётся? Лечь и умереть? Тоже берём, — рассудил Бобр.