Писарю ничего не оставалось, как вернутся на пост. Через минуту или две он услышал шуршание ткани. Из палатки вышел Жигуль, размялся и пошёл к пригорку.
— Значит, ещё успеем на базар сегодня, — сказал спокойным, тихим голосом Жигуль, когда уже подошёл к Вите.
— Всё-таки сегодня? Не дашь отдых парням? — снова приложился к биноклю Писарь и осмотрел дома, которые оставила позади себя тёмная девятка.
— На том свете отдохнём, — прошипел Жигуль и обернулся на Солю, разглядывающего свой нож. — За Солей приглядывай.
— Болтает по рации много, — Писарь выругался.
— За Рыжим тоже посмотри.
— Думаешь, ты надолго на базар?
— На день, скорее всего. Может, больше, может, меньше. Посмотрим. В любом случае, на удачу еду, ни с чем, считай.
— А насчёт зелёных, это беспредел. Кипарис при любом раскладе в пролёте. Володя Стекло по-любому в этом замешан. Думаешь, случайно, что вчера он набрал новых ребят, а сегодня мы должны гоняться за зеленью по своей территории?
— Случайно или нет — не знаю, — сматерился Жигуль. — Там видно будет. Как только Купец проморгал?
— Не думаю, что он интересовался делами зелени или одиночек. Кто же знал?
Жигуль отмахнулся.
— Пойдём сядем, нечего их гипнотизировать бестолку, — он кивнул на машину.
Увидев командира с Писарем, Соля оживился и тут же подвинулся на бревне, уступая место. Начался бессмысленный трёп о погоде и курса рубля к золоту. Дальше разговор плавно перешёл к отношению золота к добру, найденному в городе. Следующей темой, ожидаемо, стали территории и посягательства на них со стороны одиночек, новосозданных зелёных групп и неизвестных, оставивших метку.
— Да я вот о чём говорю. Жигуль, они же нам на горло наступают. Мы и так сидим, как памятник терпению...
— Помолчи уже, — Лодочник перебил его, перевернул страницу и смерил толщину оставшихся страниц в книге, но Соля не останавливался.
— ...сколько ещё можно ждать? А завтра зелень придёт к нам? А Володя...
— Заткнись, — гаркнул подходящий к ним Писарь. — Ты всех достал. Завтра всё выяснится.
— ...Володя, говорю, тоже хорош. Да нужно прийти к ним, по стволу в каждую руку и тра-та-та, — он изобразил ножом автомат, несмотря на то, что тот был мал в размерах. Свою Сайгу он оставил в палатке.
— Это не твоё дело. Я поговорю с Кипарисом. Уймись, — спокойно сказал Гарик.
— А какой толк? — сматерился Соля, — Жигуль, даже Писарь готов на решительные действия. Если мы ничего не сделаем, я поставлю твоё лидерство под сомнение.
Жигуль, сидящий рядом, не выдержал, выбил одним движением нож из рук Феди, затем взял его одной рукой за шею, а второй за грудки и навис над ним, поднявшись с бревна. На лице нарисовалась страшная гримаса злобы. Соля тут же захрипел от боли, а рот неестественно раскрылся. Одну рук он положил на предплечье Жигуля, а вторую отвёл в сторону.
— Откуда наглости набрался? — покрыл его матом Гарик. — Ты кто такой, чтобы выступать? Сегодня уже прикончили троих таких, как ты, — почти через каждое слово Жигуль продолжал обзывать Солю матом, переодически потрясывая его за шею. Соля переставал хрипеть и уставился в глаза Жигуля. — Да я тебе голову сниму и дело с концом.
— Ладно-ладно, извини. Да, ты главный, без вопросов, — просипел Соля.
— Вот именно. Я главный. Пересчитать бы тебе зубы.
Жигуль оттолкнул всё ещё сидящего на бревне Солю на землю. Тот, держась за шею, поднялся на ноги.
— Скрылся к себе в нору, чтобы глаза мои тебя не видели, — сматерился Жигуль, сверля взглядом парня.
Соля сделал неуверенный шаг к палатке, надеясь, что кто-то из группы за него заступится, но не нашёл поддержки. Жигуль, видя сомнения Феди в его приказе, поторопил его, сматерившись. Для пущего эффекта он сделал вид, что хочет побежать за ним. Это подействовало и Соля побежал к палатке, споткнувшись по пути.
— Парень заслужил, — высказал витающее в воздухе общее мнение Писарь.
— Где они там? — Жигуль указал рукой в сторону дороги в город.
— На полпути, Гарик, — сказал Лодочник, перелистывая страницу.
— А ты по звуку опеределил что ли? — на повышенном тоне спросил Жигуль, кивнув Лодочнику. Тот спокойно указал на поднимающуюся в воздух пыль.
Жигуль встал и, похлопав Лодочника по плечу, удалился в палатку. Вскоре к Жигулю подошёл Соля и попросил разрешения войти, заглядывая через вход. Получив разрешение, он залез внутрь и прочистил горло. Командир в это время сидел, рассматривая маленькую карту на открытке, на которой уже сделал несколько пометок.
— Слушай, Жигуль. Насчёт того раза, — Соля смочил губы, пересохшие от волнения и посмотрел на Гарика. — Я погорячился. Не знаю, что нашло.
— В другой раз — "другого раза" не будет, — Жигуль повернул голову в сторону Соли.
— Да, разумно. Наверное, это от неизвестности. Хочу сказать, кто знает чем закончится твой визит на базар? — Соля развёл руками и замялся.
— Хочу, чтобы ты уяснил, — Жигуль развернулся в полоборота и поднёс указательный палец к груди Феди. — Если в ход пойдёт оружие, не выиграет никто, и ты это знаешь. Ситуация может сложиться разная, но даже в самом плохом случае мы не будем даже пытаться перебить всю его группу.
— Я понимаю, Жигуль.
— Те времена прошли, Соля, — он наконец ненадолго прислонил палец к нагрудному карману куртки Феди. Наверное, попал в него случайно, — и я хочу, чтобы ты это усвоил, как "Отче наш".
— Понял, — кивнул Соля, едва оскалившись. Он терпеть не мог подобные тычки, однако, сейчас приходилось.
— Надеюсь на это, — Жигуль убрал руку от него. — Это ответственность, — обычным голосом сказал Жигуль и сматерился.
— Ну, а если всё же они? Если всё же самый худший вариант?
— Тогда Стекло и самые преданные его люди должны пропасть в городе, не вернуться. Дима Лапоть и Лёша Словарь. Думаю, этого и хватит, все остальные разбегутся.
— Словарь? Да он же старше Лодочника, а его все за щеку трепали, насколько я помню. Даже Писарь с Олегом подтвердили. Он — никто.
— Тогда, — Жигуль выгнул указательный палец через плечо. — А сейчас у него боевого опыта больше, чем у Радиста, причём и в Нилосске он в людей тоже стрелял. Вон, у "московских", Одуван и Платина — инвалиды оба, но башка варит похлеще, чем у Кипариса. А у этого даже руки с ногами на месте.
Соля задумался. Братьев лидера "московских", Одувана и Жору Платину, он почти не знал. Слышал, разве что, про их увечья, полученные в ходе разборок чьих-то с кем-то, чтобы на пепелище двух группировок появились "московские".
— А Лапоть? Доктор же, не боец.
— Они с Володей, почитай, друзья детства. Остальные там либо как наёмники, либо слишком зелёные. В любом случае, нечего пока думать.
— Жигуль, у нас гранаты ещё остались? Не все продали?
— Одну приберёг. А что, лагерь их подорвать хочешь? — он неслышно усмехнулся, искоса глядя на Солю.
— Нечего пока об этом думать, Жигуль, — он похлопал Гарика по плечу и усмехнулся в сторону подножья холма. — Вон, наши приехали, — Жигуль посмотрел пару секунд в пол. Соля тут же скрылся и пошёл встречать прибывших. Гарик усмехнулся. Может, из парня когда-то и выйдет толк.
Машина остановилась в привычном месте. Захлопали на всю округу двери, затем багажник. Купец остался укрывать девятку, остальные пошли в холм, обходя импровизированный шлагбаум.
— А вы времени не теряли, — начал Лысый, кивая на баррикаду, возведённую на холму.
— Когда тебе говорят, что в центре твоей территории были чужаки, а потом на границе ловят одиночек — ты и не такое выдашь, — ответил Жигуль и поздоровался с прибывшими.
Писарь поморщился. Жигуль преувеличил, но поправлять его ему не хотелось.
— Пойдём в лагерь, покажете добро, — кивнул в сторону палаток Жигуль.
— Тебе понравится, — усмехнулся Лысый.
— Ну, парни, чем порадуете?
— Кое-что есть, — ответил Лысый, почти синхронно стаскивая с Рыжим уже привычные их телу рюкзаки. Весило добро не очень много, поэтому было не в тягость. Послышался звук расстёгивающихся молний, затем самые ценные вещи оказались на пеньке. Он быстро заполнился чаями разного ценового диапазона, непочатой бутылкой водки, вина и виски. Галет, крекеров и пряников тоже было много. В какой-то момент с импровизированного стола начали падать вещи, лежащие по краям.