— Хорошая погода, — покивал Купец, обнажая свой Макаров. Увидев его, у торговца полезли на лоб глаза. Фотографии он положил на тумбу.
Радист прошёл вперёд и тоже достал оружие с глушителем из-за пазухи.
— Жигуль. Что это значит? — ломаным от страха голосом спросил Гриша.
— Надо было тебя сразу обыскать, да спугнуть боялся, — подошёл к нему Жигуль. — Руки подними. Медленно.
Гриша послушался и Жигуль в лёгкую обыскал его, похлопав по телу, ногам и рукам. Торговец был чистым, без оружия.
— А ты хорошо подготовился, да? — Купец кивнул на имущество позади него, на тумбе.
— Я думал, хоть "жигульские" будут честными. С одиночками я и говорить не стал.
— Да ну, — серьёзно спросил Жигуль. — Давай-ка осмотрим этот клоповник? Может, найдём кого?
— Лёша? Ты здесь? Давай, выходи, — сказал Радист, стоя напротив единственной в комнате двери. Выход оставался позади. Торговец вздохнул.
Ответа не последовало. Радист, вложив весь весь в удар, выбил дверь. Та была не заперта. Пустая комната, ванная. Купец, стоя рядом с прикроватной тумбой, в одно движение нагнулся к полу и рванул свисающее до пола покрывало, одновременно осматривая пространство под кроватью. Пусто. Только сейчас он почувствовал, насколько близко бьётся его серце.
— Давай так, "Гриша", — начал Жигуль, — я спрошу у тебя кое-что и если услышу правильный ответ, уйдёшь невредимым, — торговец взвыл. — В какой ты группе?
— Да вы что, мужики, я не в группе ни в какой.
— Какой был план? — не сбивался Жигуль.
— Да какой план? Вы чего? У меня даже нет ничего, кроме граммофонов моих! Забирайте, если хотите.
— Дуру-то нам не включай, — подошёл Купец и коснулся дулом Макара шеи Гриши. — Тут так дела не делаются. Сколько тебе заплатили? Лучше скажи сразу.
— Нисколько. Я ни у кого ничего не брал!
Жигуль осмотрел свои парней и прошёлся по комнате.
— Значит, техникой промышляешь? — он провёл рукой по граммофону. — Повторю свой вопрос. Как ты её транспортировать отсюда будешь?
— Я... Как только наберётся на тысяч 500, вывезу на газельке. Я... Я тут живу недалеко от города.
— Кто навёл?
— Знакомый сталкером был. Вернулся, сказал, можно денег срубить, — практически не заикаясь, говорил торговец.
— Что за сталкер?
— Добрый. А по паспорту — Николай Добрынненко. Он с золотом пришёл отсюда. Сказал, что и граммофонов море, и пластинок. А я... на этом раритете и зарабатываю.
Жигуль, проходя мимо Радиста, забрал у него своё оружие.
— Цену за технику назови, — Жигуль кивнул на тумбу.
— А?.. А... По 100 тысяч за граммофон, 10 — за пластинку. За холодильники по 70 тысяч. Остальное... На сколько потянет.
— Кому везти? С кем связаться, если что?
— Кириллу, — Гриша указал на выход, — который тканями торгует.
Жигуль посмотрел на Купца и тот едва заметно, закрыв глаза, кивнул.
— Добро, — кивнул Жигуль и протянул руку Грише. Тот её пожал. Рука торговца была влажная, как и его лоб, покрытый испариной.
— Пойми, ты — человек новый, без связей. О тебе никто не знал. Пришлось подстраховаться, — пояснил Купец, убирая оружие.
Сталкеры вышли из здания и направились на базар. Улица была довольно пустынна. За ними никто не шёл.
— Жигуль, Жигуль, я Коля Рывок.
— Рывок, это Жигуль. Что такое?
— Бобр в проехал в деревню. Про тебя я ему не говорил.
— С меня причитается, Коль, — ответил Жигуль, оглядывая своих парней. Те покивали и начали грузиться в машину.
— Забудь. Ты уже заплатил за это. Конец связи.
Жигуль сел в машину последним и достал газету с журналом из рюкзака.
— Чёрт, рация в багажнике что ли?
— На поясе, Гарик, — пошутил Купец.
— Мощная, имею ввиду, — нетерпимо ответил Жигуль.
— А, чёрт, Гарик, да, с добром она была.
— Чёрт, — сматерился Гарик.
— Расслабься. Если бы лагерь хотел сказать что-то важное, долбил бы нам, пока не ответили, — пожал плечами Радист.
— Будем надеяться. Дай-ка её, переложу в рюкзак.
Глава 15
Писарь так никого и не увидел. Мысли о том, что Володя не врал про кровопролитие, грели его душу. Терять людей было рано. Нужна была веская причина.
Они потеряли ход времени, на часы уже никто не смотрел, а отчёты стали не нужны. Всё и так было ясно.
— Лодочник, — сматерился в рацию Лысый, — что у вас, почему молчишь?
— Соля объяснил другим группам, в чём дело, за них можете не волноваться. Если что-то случится — они нас поддержат. Про решение Володи принести эту зелень за мир он тоже сказал.
— За мир? Он был на нашей территории. Надеюсь, Соля донёс этот факт?
— Я лично слышал. Соля донёс факт доходчиво и членораздельно.
— Со Стеклом не связывались больше?
— Слушали их волну. Было пару порывов к мести, но они быстро улеглись.
— Вот бы раньше сказал, Лодочник, — с раздражением сматерился Лысый.
Писарь услышал шаги на лестнице и, оставив рюкзак у окна, быстро перебрался ко входу в комнату, стараясь не показываться лишний раз в окно.
— Писарь? — это был Рыжий, который, не смотря на то, что старался не шуметь, говоря шёпотом, топал и шуршал одеждой и рюкзаком на весь этаж.
— Здесь. Что случилось?
— Сейчас.
Рыжий зашёл в квартиру и как только оказался за пару метров от входа в комнату, Писарь шепнул:
— Пароль.
— Сто, — запнулся Рыжий.
— Сто один.
Десять: "Я в заложниках", — сто: "Всё хорошо, я свой". Коды по сотням, от 100 до 900, хоть и использовались в военном деле, с которым большинство сталкеров были знакомы не понаслышке, редко использовались в полной мере. Коды 200 и 300 — самые распространённые.
В системе "пароль-отзыв" для идентификации "свой-чужой" у "жигульских" использовались только 3 пароля: 10, 100, 200 — где последний код дублировал значение военного обозначения груза. Конечно, Писарь, а затем и Радист ознакамливали состав с другими кодами, но в обиход по причине небольшой необходимости, они не пошли. Скорее всего, их значение даже не запомнились.
Отзывом было названное значение плюс один, если всё хорошо. Иначе, пароль использовался в качестве отзыва. Применялась такая система крайне редко. Для Рыжего этот раз был вторым, поэтому когда он услышал от Писаря заветное слово — растерялся. Из головы на мгновение пропала вся теория.
Рыжий полусогнутым пробрался в комнату к Писарю. Тот уже вернулся к окну и высматривал "стеклянных".
— Говори уже!
— Лысый думает, нужно продолжать работать.
— Тоже об этом думал. Они не пойдут. Точнее, не здесь, — эта мысль уже давно клевала Писаря изнутри, но высказывать её вслух было страшно. На вопрос: "Зачем тогда мы здесь сидим", — разумно выглядящего ответа не было. "Потому что иначе нельзя. Потому что нужно попытаться сделать хоть что-то. Потому что засесть здесь — первое, что пришло мне в голову". Глупо.
— Лысый тоже так думает. Да и я тоже. Куда отступим?
— Да никуда. Обнесём здания на границе, если "стеклянные", — Писарь выругался, — нам что-нибудь оставили.
— Ещё что-то Лысому передать?
— Начинайте работать вместе, парой.
Рыжий кивнул и бодро удалился в неудобной с виду позе. Толку от неё сейчас было немного, но Писарь, не стал уходить в полный рост.
Выйдя в прихожую, где и лежал труп, Писарь выругался вслух от досады. Нужно было стащить с него всё, что можно, а лишь затем идти в комнату. Отложив оружие на тумбу, Виктор подошёл к телу, снял с него рюкзак, кобуру и осмотрел нательные карманы.
Рядом с телом Голова хранил деньги. Золота Писарь не нашёл. Учитывая "срок службы" этого сталкера, глупо было бы рассчитывать на хоть какой-нибудь куш золотом. Денег, по прикидкам, было в районе 100 тысяч. На откупные не тянуло вообще. Потайные карманы брюк Писарь тоже проверил, но в них ничего не нашёл.