— Помолчи, — выставил перед собой руку Макар.
— Кроме всего прочего, они мне руку выдернули, положили на землю, как пацана какого. — Резаный орал, не стесняясь в выражениях. Сбоку стоял и смотрел на сцену Жигуль. Бобр коротко обернулся на него, затем увёл Резаного в строну.
— Я здесь чтобы разобраться, — спокойно продолжал Макар. — К тебе есть претензии. Наберись терпения.
Бобр вовсе не хотел говорить так, чтобы его не было слышно, поэтому Жигуль отлично слышал каждое слово.
— Да? — пренебрежительно воскликнул Резаный, — А я здесь — памятник терпению. Если бы я знал, что всё так обернётся — сразу бы взялся за ствол.
— Ты заткнёшься, развернёшься и пойдёшь туда, где был всё это время, пока я разберу ту кучу, которую ты навалил. Может, где-то между делом, попытаюсь спасти твою жизнь, — так же тихо продолжил командир. Резаный поумерил свой пыл и, кивнув, пошёл на пригорок, где обычно стояли постовые и сел на землю, закурив ещё одну сигарету. Бобр вернулся к Жигулю и они пошли к краю лагеря, где стояли подготовленные два раскладных камуфляжных стула с надписью "рыбак" на спинке.
— ... несмотря на все его недостатки, он отличный добытчик, — продолжил разговор Бобр, — кроме того, опытный стрелок. У него были неплохие амбиции. А теперь, посмотри на него — залит собственной кровью, весь в грязи. Кто он для моих парней теперь?
— Перестань, Макар. Давай посмотрим правде в глаза, он неуправляемый уголовник, который остался здесь по единственной причине и это — далеко не деньги, — Жигуль уселся в кресло, его собеседник сел в соседнее.
— Тебе-то не знать, что не деньги, — усмехнулся Бобр, но затем унял смешок. — Извини, земля пухом твоему брату. Вообще, ты бы не бросался такими словами. "Уголовник", — что это вообще такое? Ты здесь не первый год, не нужно строить из себя непонятно кого.
— Я скажу по-другому. Он действительно может хорошо зарабатывать, делать по 4 дома в день, но ты послал его сюда не поэтому. Ты видишь в нём угрозу — вот моё мнение. Поэтому он здесь.
— Вздор.
— Я не первый год здесь, Макар. Думаешь, я тебя не знаю? Уж кто и проиграет от того, что Резаный уйдёт — так только не ты.
— Делай то, что считаешь нужным, Жигуль, — Бобр посмотрел Гарику в глаза, затем поманил его еле заметным жестом, — но я не могу потерять лицо. Стекло уже не жилец, можно это признать. Красная и Свободная — моя цена.
— Это фактически половина его территорий, — прошептал Жигуль. — Не дороговато выходит? Красная и Северная.
Недолго подумав, Бобр кивнул и они пожали руки, всё ещё сидя в креслах.
— Надо было ему уйти, когда он получил золото, — откинулся на спинку Бобр и закурил. Следом закурил и Жигуль.
— Да уж. Как семья?
— Не жалуются. У моей младшей болячка какая-то, в больницу положили.
— Надеюсь, ничего серьёзного? — наклонился к Бобру Жигуль.
— Нет, никто из моих не переживает, ничего серьёзного. Твои-то как?
— Внучка в школу пошла, — с нотками гордости ответил Гарик.
Бобр покивал.
— Совсем недавно рассказывал, что у неё в садике проблемы были. Да, чужие дети быстро растут.
— Ты сам-то внуками когда обзаведёшься?
— Мои ещё думают над этим. Тороплю, как могу. Не хочу помереть раньше, чем они соберутся.
— Да тебя ещё на одно поколение бы хватило, — усмехнулся Жигуль.
— Наверное. В любом случае, не в моих планах. Доберу всё добро с территории и оставлю её потомкам.
— Золотые слова. Пусть мои парни сколачивают собственные отряды и выносят медь, чугун... По примеру Тольки Кипо. Вот, голова, сейчас живёт, как король, с металла, бед не знает. А когда он отказался от всего добра этого заражённого города, как на него смотрели? Вот-вот.
— Да... В любом случае, сейчас вывозить металл гораздо проще. Разве что Кипо придётся процент отстёгивать. А когда-то я даже и не мечтал стать бугром. Так, думал, подработка на лето, — усмехнулся Бобр. — Да и ты в бригадиры особо не рвался. И когда мы свернули не туда?
— Шутишь? Да за твоё положение парни убивать готовы. И я говорю не только про здешних.
— Ага, один из таких уже приговорён, — понизил тон Бобр. — В любом случае, не хочу увидеть внуков из-за решётки или с небес.
— Насчёт Резаного, Макар. Пусть это сделают твои. Незачем искушать судьбу.
— Добро. Так, значит, Красная и Свободная, да?
— Красная, Северная... И Северный проезд.
— Северный проезд? Это где?
— Частные дома, не помнишь что ли?
— Точно. Ладно, Красная, Северная и Северный проезд, — они снова пожали руки и Бобр поднялся. К тому времени его парни уже поднялись на холм и стояли рядом с "жигульскими", разговаривая о чём-то своём. — Художник! Ходь сюды!
Тот переглянулся с окружающими, что-то шепнул им и подошёл к Бобру.
— Сходишь до машины, достанешь тряпки, воду, проводишь Резаного до машины и пока он будет обтираться, завалишь. Стреляй наглухо.
— Пистолет?
— Решай сам, но я бы не рисковал.
Художник кивнул, затем мельком глянул Жигуля и ушёл.
— Надеюсь, ты обезоружил Резаного? — смутился Бобр.
— Да. Мои парни забрали пистолет и нож.
— А второй пистолет?!
— У него два пистолета?
— Да, Гарик, у него два пистолета.
— Чёрт, — выругался матом Гарик. — Ну, ничего. Художник справится.
— Да, проблем быть не должно.
Командиры пошли к толпе "жигульским".
— Накрывай поляну, Лодочник, — распорядился Жигуль.
Бобр тут же поймал на себе взгляд Резаного и подозвал его жестом. Жигуль заметил это и пошёл к своим.
— Резаного увозит Бобр, Писарь остаётся здесь — довольно громко проговорил Жигуль, пока сам Макар пошёл навстречу Резаному. — Всю ситуацию разрулили, претензий ни у кого нет — имела место провокация со стороны Резаного и Бобр согласился с этим.
Если потесниться, места за столом хватало всем. Особо еды не было, разве что закусь.
Лоток, оставшийся с "жигульскими", быстро нашёл общий язык сначала с Купцом, а затем и с остальными. За шутками, над которыми смеялись все, раздалась короткая автоматная очередь. На ноги подскочили почти все.
— Бобр встал на нашу сторону в этом вопросе и приговорил Резаного. Сейчас поднимутся сюда остальные и проводим Резаного в последний путь.
— Земля пухом, — безэмоционально сказал Писарь.
Глава 23
"Бобровские" были немногословны, когда вернулись на холм. С собой они привели единственного постового Рыжего. Он был бледен и смотрел больше в землю. Радист был первым, чей неодобрительный взгляд поймал на себе Рыжий.
Из-за того, что Писарь сидел ближе всех к Гарику, тот едва наклонился и шепнул Виктору встать на пост. Он встал из-за стола, кивая Рыжему на своё место и пошёл к палатке за оружием.
"Жигульского" проводили взглядом, затем Бобр встал, открыл стоящую на столике бутылку водки и по несколько десятков грамм разлил по кружкам. Соля свою предусмотрительно не ставил под немое одобрение Радиста и Лодочника.
Макар отставил сосуд в сторону и поднял свой бакал. Остальные, включая Жигуля, последовали его примеру, буквально заглядывая ему в рот за тостом.
— Не по хорошему поводу я сегодня сюда добрался. Наверное, половина из вас не знала Резаного вовсе, поэтому ничего хорошего сказать про него не сможет, но я знал его несколько лет. Для меня он был другом. От того сегодняшнее решение было трудным. Наверное, труднейшим в моей жизни...
Присутствующие слушали Макара без особых эмоций, лишь Соля иногда сглатывал, будто отгоняя ком от горла. Лысый едва заметно ухмылялся, пытаясь смириться с церемонией. В его голову иногда закрадывались мысли о том, куда дели тело "бобровские" и куда деть его по итогу. Писарь, скорее всего, не выдержал бы и двух предложений из речи Бобра.
— ... Пусть он не отличался хорошим характером, но был умён и справедлив. За отличного добытчика и друга. В последний путь.