Мне все равно, как сильно она будет упираться. Я просто буду более настойчивым. Она может строить любые стены, какие пожелает, но я разрушу их. От них не останется ничего, кроме обломков.
Я не позволю ей разлучить нас, потому что знаю, что она — то, что мне нужно. Если ее не будет рядом со мной, то мне не нужен никто другой. Я не хочу жить, если она не будет моей.
— Она спустится через минуту. Она знает, что ты здесь, — говорит Иззи.
Она знает, что я здесь. Я смотрю на лестницу, но интуиция подсказывает мне, что ее там нет. Проходя мимо Михаила и Иззи, я направляюсь к задней двери. Я открываю ее и замираю на пороге, когда вижу Зои, сидящую рядом с Санто на скамейке.
Они сидят ко мне спиной, но по тому, как напрягается спина Зои, я понимаю, что она услышала, как я открыл дверь. Санто поднимается на ноги и оборачивается, встречаясь со мной взглядом. Он слегка кивает, после чего идет в сторону дома и исчезает за углом.
На мгновение я замираю на месте. Меня охватывает страх. Боюсь, что если я пошевелюсь, Зои либо сбежит, либо совсем перестанет обращать на меня внимание. Когда она не реагирует на меня, я подхожу и сажусь на место, которое освободил Санто.
Взгляд Зои прикован к чему-то на заднем дворе. Даже когда я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, она не двигается.
— Что я сделал не так? — Спрашиваю я. Потому что сейчас я понятия не имею, почему она ушла, и тем более не знаю, как это исправить.
— Ничего. — Отвечает Зои едва слышным шепотом.
— Тогда почему ты ушла? — От этого вопроса она поворачивается ко мне, и по ее щекам текут слезы. Я поднимаю руку и вытираю их большим пальцем. — Не плачь. Мне очень жаль. Что бы это ни было, мы можем с этим разобраться, Зои.
Она качает головой.
— Я думала, ты умер.
— Я определенно не мертв, детка. — Я улыбаюсь ей, надеясь хоть немного облегчить ее печаль и боль.
— Дело не в этом. Я думала, ты умер, и я хотела… Я тоже хотела умереть. Больше не хотела жить. Я не боролась. А просто ждала смерти, — говорит она.
Мое сердце замирает, а во рту пересыхает.
— Мысль о твоей смерти уничтожает меня, Зои. Не делай этого. Всегда, блять, борись за себя. Даже если меня здесь больше не будет, я хочу, чтобы ты жила. Хочу, чтобы ты прожила долгую, полноценную, счастливую жизнь.
— Я не хочу снова испытывать такие чувства, Марсель. Я не могу, — говорит она мне.
— Детка, мы не можем постоянно жить в страхе перед "что, если". Если ты будешь думать только о возможных проблемах, то упустишь все хорошее, что могло бы случиться.
— Я никогда в жизни не испытывала такой сильной боли. Ты забрал мое сердце, Марсель, и оно разбилось вдребезги. Я не уверена, что оно сможет исцелиться после такой травмы.
— Я знаю, что ты напугана. Я понимаю. Когда я узнал, что ты… ушла, я чертовски испугался, что больше никогда тебя не увижу. Я понимаю. Я люблю тебя.
— Я знаю, — говорит она. — Но не думаю, что смогу любить тебя, Марсель.
Ее слова выбивают из меня дух. Но я не показываю ей этого. Ей нужно, чтобы я был сильным.
— Все в порядке. Я могу любить себя за нас обоих, — говорю я ей. — Это не конец нашей истории, Зои. Это только первый акт. У нас впереди еще столько всего.
— Ты не понимаешь. Нам нужно покончить с этим, пока не стало слишком поздно. Я не могу этого сделать. Я не могу снова испытывать подобные чувства. Не могу. — Она встает со скамейки. С каждым словом, которое она говорит, ее голос становится все громче.
Хорошо, пусть злится. С гневом я точно могу справиться. Гораздо легче видеть ее сердитой, чем видеть, как она, блять, плачет.
— Нет, ты не понимаешь. Этому нет конца, Зои. Между нами ничего не кончено, черт возьми. Тебе было больно. Я сожалею об этом, но в этих отношениях не только ты. Я тоже здесь и имею право выбора. Мой выбор — это ты. Всегда ты. — Я встаю и в три шага сокращаю расстояние между нами. — Можешь отталкивать меня сколько хочешь, Зои. Я никуда не уйду.
— Нет. Мы не можем и дальше встречаться. Это плохо кончится. "Долго и счастливо" — это не про нас. — Она толкает меня в грудь.
Я не двигаюсь.
— У нас есть шанс жить долго и счастливо, Зои. И я его не упущу.
— Я. Не. Хочу. Чтобы. Ты. Был. Здесь! — кричит она и снова толкает меня в грудь.
Я по-прежнему не двигаюсь. Но что-то меняется в лице Зои. Она останавливается, делает два шага назад, и ее глаза расширяются. Она напугана.
— Да, вот так, — говорю я ей. — Ты можешь бить меня сколько угодно, Зои. Блять, пристрели меня, если понадобится. Я никуда не уйду.