— А ты? — вкрадчиво спросила она. Дэвид заглянул ей в глаза.
— Да, милая, очень хорошо понимаю.
Он молча встал, снял с себя оставшуюся одежду и откинул в сторону покрывало, жестом приглашая ее лечь. Чувствуя необычайный прилив страсти, он скользнул взглядом по ее обнаженному телу, вольно раскинувшемуся на постели.
Пожалуй, сегодня это продлится совсем недолго. С Сесилией он вновь превращался в двадцатилетнего юнца, сгорающего от вожделения.
Дэвид лег на постель рядом с ней и, приподнявшись на локте, погладил кончиками пальцев ее пышную грудь, любуясь тем, как контрастирует ее бледная полупрозрачная кожа с его смуглыми руками.
— Знаешь, Сесилия, у меня есть идея получше. Давай ты будешь говорить, где тебя нужно ласкать?
— Хм…— Сесилия откинула голову назад и судорожно сглотнула. — Давай.
— Так приятно? — прошептал он, легко проведя рукой по ее животу.
Сесилия застонала и закрыла глаза.
— Да, продолжай…
— Не будем торопиться. — Он нагнулся и прошелся губами по изгибу ее ушка, а потом скользнул языком в углубление раковины. — А так?
— О! — выдохнула она.
Его прикосновения были легкими, едва ощутимыми, но ее с головой захлестывали горячие волны желания.
Дэвид начал нежно покусывать мочку ее уха, и Сесилия невольно приподняла бедра, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание от наслаждения.
— Да, Сесилия, — прошептал он. — Очень скоро я определю все твои сокровенные места. Но торопиться мы не будем.
Сесилия, стиснув в кулаке простыню, приоткрыла губы, словно в безмолвной мольбе.
Дэвид продолжал ласкать ее. Какие это были упоительные, даже порой пугающие ощущения!
Тишину в комнате нарушало лишь тиканье часов на каминной полке и слабое потрескивание углей.
— Ах… Дэвид… — через некоторое время простонала Сесилия в любовном бреду, побуждая его к более решительным действиям.
О Боже, и в этом сражении она опять вышла победительницей!
В полном изнеможении Дэвид упал на нее, ожидая, когда его тело и дух воссоединятся вновь.
Сесилия проснулась, когда уличные часы пробили три раза. Она неловко приподнялась на локтях и оглядела комнату. Огонь в камине догорал, одна лампа уже погасла, но в воздухе еще витал сладкий запах страсти.
Сесилия посмотрела на спящего мужчину, который лежал рядом с ней, и почувствовала необъяснимую нежность. Ей совсем не хотелось расставаться с ним, даже до сегодняшнего вечера.
Она подняла руку и отвела с лица спутанные волосы. Все же ей пора домой. Боясь опять заснуть, она поспешила выскользнуть из теплых объятий Дэвида и заставила себя встать с кровати. Уже коснувшись ногами пола, она невольно оглянулась. Во сне Дэвид казался еще красивее. Правда, щетина делала его немного похожим на пирата… или на благородного разбойника Робин Гуда.
Сесилия сонно потянулась. Интересно, каким Дэвид был в детстве? Баловала ли его мама? Она на ее месте непременно баловала бы.
Стараясь не разбудить его, она прошлась по комнате, неслышно ступая босыми ногами по пушистому ковру, и остановилась возле камина, над которым висел портрет. В элегантном кресле эпохи королевы Анны величественно восседала седая дама — прямая как струна, с карими, широко посаженными глазами и невозмутимым выражением лица. Руки ее лежали на изогнутых подлокотниках. При всей царственности ее позы было видно, что дама уже немолода.
Сесилия сразу догадалась, что это и есть мать Дэвида. Их родство бросалось в глаза: тот же надменно вздернутый подбородок, тот же непреклонный, решительный взгляд. Да, леди Делакорт не походила на женщину, которая балует своих детей.
Сесилия отошла от камина и пересекла комнату. На противоположной стене висела чудесная картина, написанная маслом: большой загородный дом в ландшафтном парке. Видимо, это одно из его поместий — может быть, дербиширское. Даже на первый взгляд имение впечатляло своим богатством.
Она отвернулась от картины и зевнула. Ей очень хотелось вернуться в теплую постель, но если она это сделает, то проспит до рассвета. Чтобы чем-то заняться, она подошла к письменному столу, повертела в руках старомодную шкатулку, механический карандаш и миниатюру величиной с ладонь с изображением изящной кареглазой девушки.
Заинтересовавшись, она перевернула миниатюру и прочитала четкую надпись на обороте: «Мисс Брантвейт, 1794 г.». Это сестра Дэвида — Шарлотта! Сесилия улыбнулась. Оказывается, Дэвид сентиментален. Она поставила миниатюру на место и тут заметила небольшую фарфоровую коробочку с крышкой.
Прищурив наметанный глаз коллекционера, Сесилия нагнулась ближе к столу. Даже в тусклом свете была заметна красивая роспись. Она подняла крышечку и с удивлением обнаружила, что коробочка изнутри выложена бархатом. Из чисто женского интереса Сесилия сунула внутрь палец… и наткнулась на массивный мужской перстень.
Не в силах сдержать любопытство, она извлекла его из коробочки и снова подошла к камину. Металл холодил руку. Опустившись на колени, Сесилия поднесла перстень к свету. Она никогда не видела, чтобы Дэвид его носил. Это было старинное кольцо с выгравированным фамильным гербом, по обеим сторонам от которого в золото были вставлены необработанные рубины.
Присмотревшись, Сесилия разглядела рисунок: изогнутый птичий коготь, впившийся в шотландский чертополох. Надпись на латыни гласила: «Semper veritas».
«Всегда правдив». Знакомые слова…
Сесилия резко поднявшись, уронила перстень на пол. Он подпрыгнул на ковре и со стуком упал на кирпичи перед камином. Сесилия, затаив дыхание, замерла; взгляд ее метнулся к кровати. К счастью. Дэвид по-прежнему тихо посапывал. Она села на корточки, схватила перстень и положила его в коробочку. Эта вещь явно не предназначалась для посторонних глаз. Но почему на нем герб графства Килдермор? Сесилия видела его много раз на дверях элегантной черной кареты, которая привозила в миссию преподобного мистера Амхерста.
Может быть, его подарила Делакорту графиня Килдермор? Но когда? И зачем? Судя по всему, перстень был дорог Дэвиду, иначе он не хранил бы его на столь почетном месте. Такую вещь Дженет Амхерст могла подарить своему любовнику или же человеку, за которого надеялась выйти замуж.
Может быть, в старых сплетнях есть доля истины? Это объясняло легкую неприязнь Дэвида к Амхерсту. Придя к такому выводу, Сесилия не на шутку огорчилась. Впрочем, она прекрасно понимала, что у Дэвида до нее было множество женщин, но все же мысль эта была ей крайне неприятна. Она медленно вернулась к кровати и легла рядом с ним.
Он даже не пошевелился. А жаль! Ей хотелось спросить, что это за перстень. Хотя, пожалуй, такой вопрос был бы вмешательством в личную жизнь Дэвида, а мужчины ох как не любят подобного. Да и понравится ли ему, что она копалась в его вещах? К сожалению, то, что она обнаружила, никак не повлияло на ее чувства. Кем бы ни считали в обществе Делакорта — повесой, распутником, надменным аристократом, — Сесилия его Чертополох — эмблема Шотландии, любила, наконец-то увидев за сплетнями живого человека.
Мало того, она начинала верить, что Дэвид тоже любит ее. Правда, он признался, что боится. Но чего? Обязательств? Вряд ли. Здесь было что-то более серьезное. Ну что ж, она наберется терпения и дождется, когда он сумеет преодолеть свои опасения.
Приподнявшись, Сесилия нежно поцеловала Дэвида в щеку. Пора ехать. Надо разбудить его и попросить, чтобы он ее проводил, иначе слуги заметят, что хозяйка не ночевала дома. Этта уже видела, как она искала чулок. Ее горничная — девушка неглупая, она быстро сообразит, что к чему, и от души посмеется над ней.
Но, несмотря на ее поцелуи, Дэвид никак не просыпался, и тогда она нежно прикусила зубами мочку его уха. Веки его задрожали, он открыл глаза и привлек ее к себе. Лицо его озарилось очаровательной сонной улыбкой.
— Ты так красива, Персик, — прошептал он немного хриплым со сна голосом.
Она игриво ткнула его пальцем в ребра.
— Бессовестный лжец!
— Ошибаешься, — сказал он, вдруг посерьезнев. — У меня много недостатков, но я никогда тебе не лгал и лгать не буду.