И не к матери. Если она узнает всю глубину его несчастья, это может стать для нее ударом, от которого ей будет трудно оправиться. Может, к Коулу? Но в минуты откровенности с самим собой Дэвид понимал, что отчаянно завидует зятю.
Завидует его спокойной уверенности и сдержанности. Тем не менее, Дэвиду часто хотелось поговорить с Коулом — не о бегах, не о гончих собаках и не о погоде, но проклятая гордость сковывала его уста.
Мысленно вздохнув, он слегка отодвинулся от сестры. Какой толк предаваться печальным размышлениям?
В этот момент дверь распахнулась, и вошла няня. Вслед за ней в комнату хлынула стайка маленьких девчушек, окружив ноги Дэвида пеной белых ночных сорочек.
— Дэвид, Дэвид! — шестилетняя Арабелла, обхватив его бедро, подняла кверху хорошенькое личико. — А мне выдлали дуб! — объявила она, тыча пальцем в щербатый рот. — Дашь мне за это гинею?
Арабелла была точной копией Дженет — те же длинные черные локоны, те же лучистые глаза.
— О Боже, какая же ты жадина, крошка-шотландка! — воскликнул Дэвид, подхватив ее на руки и подняв высоко в воздух. Не успел он поставить Арабеллу на пол, как по его ноге уже стала карабкаться Давиния. Эта девочка походила на отца: пышная копна русых волос, блестящие золотисто-карие глаза. Дэвид повалился в ближайшее кресло, увлекая за собой обеих племянниц.
— Белла плакала, когда ей выдирали зуб, — прощебетала четырехлетняя Давиния, забираясь ему на колено.
— И вовсе я не плакала! — возмутилась Арабелла, сердито взглянув на сестренку.
— Плакала, плакала! — не унималась Давиния. Она обворожительно улыбнулась Дэвиду и приблизила губки к его уху. — Ты привез мне пони?
Крошка Фиона осталась одна посреди комнаты. Досадуя на то, что все ее бросили, она плюхнулась на попку и громко заревела.
— Давиния! — укоризненно остановила дочку Дженет, нагнувшись, чтобы поднять Фиону. — Хватит сочинять! И не вымогай подарки у крестного!
— Тихо! — прошептал Дэвид Давинии. — Чуть-чуть помолчи. Давайте-ка все вместе сядем на диван. Мама хочет рассказать вам на ночь очередную сказку.
— Правда? — ехидно спросила Дженет, подбрасывая Фиону на коленях. — И какую же сказку я хочу рассказать?
Дэвид обнял одной рукой Давинию, другой — Арабеллу.
— Как, неужели ты забыла, милая? Про одну чересчур любопытную маленькую девочку, которая все время совала свой нос в чужие дела, и ей его, в конце концов, оторвали.
— О! — обрадовалась Арабелла. — Это, наверное, очень интересная сказка!
Экипаж лорда Уолрафена подкатил к Портленд-плейс и резко свернул в Парк-Кресент — ровно за две минуты до назначенного часа. Сесилия, стоя в вестибюле, смотрела, как по лесенке спускается лакей Джайлза. Волосы ее были безупречно уложены, голубое шелковое платье тщательно отутюжено.
Когда Джайлз вышел из кареты, сердце графини Уолрафен окончательно упало. Втайне она надеялась, что сегодня вечером он не сможет поехать вместе с ней на вечер к Роулендам. В конце концов, она вдова и не нуждается в провожатых! К Джайлзу она питала искреннюю симпатию: за маской холодного светского лоска скрывалось, в сущности, доброе сердце. Он приложил немало усилий, заботясь о ее благополучии. Уолрафен был из тех мужчин, с которыми женщине спокойно и надежно. Но почему в его присутствии у Сесилии иногда возникало чувство неловкости?
Тем временем Джайлз уже поднимался на крыльцо. Выглядел он великолепно: свободный черный плащ модного покроя, густые черные локоны, еще влажные после ванны, строгий, но элегантный вечерний костюм. Сесилия вздохнула. По крайней мере, Джайлз охотно помогал ей в благотворительной работе… хоть и поругивал ее за то, что она ездит в Ист-Энд. Сегодня вечером по пути к Роулендам им надо будет многое обсудить.
Дворецкий распахнул перед ним двери. Войдя в дом, Джайлз проворно нагнулся и поцеловал Сесилию в щечку.
— Вы отлично выглядите, дорогая! — Сверкнув дежурной улыбкой, он украдкой оглядел ее с головы до ног. — На сегодняшнем вечере моя мачеха без труда затмит всех остальных дам!
Они вышли на февральский холод и покатили к Риджент-стрит, а оттуда — в Мейфэр. Роуленды жили неподалеку от них, но это обстоятельство скорее приводило Сесилию в уныние. Приехав в гости, она поздоровалась с немногочисленными знакомыми, которые были также приглашены к Роулендам, после чего откровенно заскучала.
Битый час она переходила от группы гостей, ей неприятных, к группе гостей незнакомых. В зале было душно, еда имела привкус древесных опилок, и Сесилии очень хотелось домой. Но она не могла уехать, не получив от Роулендов благотворительный взнос. Не напрасно же Этта прожгла утюгом ее шаль!
Но вот уже битый час Эдмунд Роуленд был полностью поглощен беседой с каким-то высоким лысеющим джентльменом, тяжело опирающимся на резную трость, инкрустированную серебром. Они стояли неподалеку от широкой арки, выходящей в главный коридор, и не обращали на гостей никакого внимания. Хозяйки дома, Энн Роуленд, в гостиной тоже не было. Сесилия, незаметно пробравшись сквозь толпу, скользнула в тень, стремясь хоть ненадолго уединиться.
Немного задержавшись на пороге, она через плечо Эдмунда увидела у парадной двери двух сонных лакеев, ожидающих новых гостей. С другой стороны была лестница в дамскую комнату отдыха. Сесилия, поспешно подхватив юбки, устремилась туда, но, пробегая мимо стоявшего у стены высокого бюро красного дерева, чуть не наступила на алую шелковую ленту, валяющуюся в темном углу, — видимо, кто-то обронил шарфик.
Она быстро нагнулась, чтобы его поднять, но ткань с тихим шелестом ускользнула из ее пальцев.
— Добрый вечер, леди Уолрафен, — послышался из-за секретера любезный женский голос.
От неожиданности Сесилия вздрогнула.
Весело улыбаясь, Энн Роуленд вышла на свет, свободной рукой подтягивая шарфик с пола.
— Простите, я не хотела вас напугать, — ласково прощебетала она, с усмешкой глядя на Сесилию. — Мне очень приятно, что вы посетили нашу скромную вечеринку.
Сесилия постаралась побыстрее взять себя в руки.
— Мне тоже очень приятно, миссис Роуленд, — находчиво солгала она. — Я вижу, у нас с вами много общих знакомых.
— Разумеется, — отозвалась Энн, — поэтому нам стоит сойтись поближе, миледи. Не хотите ли прогуляться, подышать свежим воздухом?
Но в этот момент Эдмунд Роуленд оглянулся и в упор посмотрел на свою жену.
— Прошу прощения, — наконец сказала она, быстро прикрыв глаза ресницами. — Я вынуждена взять свое предложение обратно. Кажется, меня ждут в другом месте.
Сесилия вдруг смутилась. Неужели Энн Роуленд подслушивала разговор своего мужа? Но зачем? По ее мнению, он вел себя совершенно безобидно.
Однако Эдмунд, похоже, не слишком удивился, увидев здесь Энн. На Сесилию он даже не взглянул, но это и понятно: она стояла в тени, скрытая мебелью. Вероятно, хозяин дома даже не знал, с кем разговаривает его жена. Между тем это вряд ли имело для него значение, ибо он молча отвернулся и зашагал вместе со своим собеседником к парадной двери, а пышные красные юбки миссис Роуленд тем временем уже прошуршали по вестибюлю и скрылись за углом.
Сесилия поспешно взбежала по лестнице, но дамская комната отдыха оказалась переполнена. Задержавшись перед зеркалом, она изобразила на лице холодную полуулыбку, которую отработала за время выходов в свет, после чего спустилась обратно, на первый этаж, и вернулась в шумную гостиную. Пора либо действовать, либо незаметно исчезать.
Но тут на глаза ей попался Эдмунд. Его пожилой приятель ушел, и хозяин дома направлялся прямо к ней с другого конца комнаты. Отлично! Именно этого она и ждала.
Проходивший мимо официант слегка задел ее плечом. В порыве безотчетной досады Сесилия схватила с подноса бокал шампанского и жадно отпила большой глоток. Это был уже третий ее бокал, и явно не лишний. Мужчины, подобные Эдмунду Роуленду, выводили ее из себя, но, слава Богу, она умела от них отделываться.