— Я все никак не нагляжусь на ваш дивный наряд, — легонько усмехнулся кавалер.
Дважды они обошли зал в танце. В третий раз странный гость закружил Маркету как вихрь и топнул об пол. На глазах у всех гостей пол разверзся, и Маркета с кавалером слетели в эту дыру, как в могильную яму. Потом пол опять сомкнулся без следа.
С того дня пани Маркету не раз видали на прахатицких улочках: ровно в полночь она бродила по ним в своем хлебном платье. Если попадется ей ночной пешеход, она отломит кусок платья и просит:
— Съешь этот кусочек, и я успокоюсь.
Хоть была она кроткой и по-прежнему прекрасной, каждый в испуге шарахался от нее.
Но однажды забрел в Прахатице странствующий студент, столь страстный почитатель красы девиц и мужних жен, что страсть эта равно изводила его в полдень и в полночь. И случилось, что в полночь он сидел на краю фонтана на площади и под лютню пел под окнами, за которыми спала или жарко маялась чья-то краса.
Тут появилась пани Маркета. Подошла, сказала те же слова, что всегда говорила, и предложила студенту кусочек своего хлебного платья.
Изумленный студент отложил лютню прямо в фонтан, и она поплыла, словно лодка. Но просьбу пани Маркеты он не отверг.
— За ваш, пани, вечный покой и за недолгую радость для моих глаз! — И он стал отламывать кусок за куском от Маркетиного платья.
Наконец, он увидел Маркету такой, какой Адам видел Еву. Она же, прикрыв лишь то, что женщина может прикрыть двумя ладонями, сказала ему:
— Глазам твоим я желаю наслаждаться красой еще много лет, а тебе — сохранить добродетель хотя бы до завтра.
И ушла по той улочке, что зовется «Золотая дорожка».
Голодный желудок студента играючи переварил хлебное платье пани Маркеты, но воспоминание о ней не переставало терзать его душу. Пока назавтра его не осчастливила поцелуем некая прахатицкая панна.
Перевод Ю. Преснякова.
О льве и жене мыловара
В городе Писек занимался своим ремеслом мыловар Варыш. Над лавкой его висел цеховой знак мыловаров: жестяной лев со свечой в лапах. За лавкой был подвал, в котором Варыш варил мыло. Смрад в подвале стоял изрядный. А потому за подвалом был еще и подвальчик, где жена Варыша лила из воска свечи.
Пока свечи остывали, подвешенные к шнуру за фитиль, Варышова томилась бездельем. Однако ж со временем нашла она себе приятное занятие. На балкон дома, что напротив, выходило окно, а из окна выглядывал студент, учившийся на лесничего. Студент подолгу простаивал у окна, обмениваясь с мыловаршей любезными знаками.
Скользкое мыло наводит мыловаров на неспокойные мысли. Вот и Варыш то и дело отбегал от котла, чтобы присмотреть за добродетелью своей жены, отливавшей свечи. Но только Варышова всякий раз успевала подать студенту сигнал тревоги.
Как-то Варыш опять ворвался в подвальчик — и прямо к жене:
— Скажи, о чем ты думала только что?
Та и отвечала, чтобы вывернуться:
— Думала я о льве, что висит над нашей лавкой. Лапы у него крепкие, и много же в них, должно быть, силы.
Варыш поглядел вниз, на свой фартук, — и приуныл. Сам-то он был весь мягкий, как мякиной набитый. И взяла его ревность к жестяному цеховому льву.
— Вот я ему когти пообломаю и лапы велю обрубить! — выкрикнул он.
А Варышова ему на это, что с обкорнанным львом сраму не оберешься. Выбежали оба на улицу перед лавкой, да там и разругались. Варыш так и наскакивал на льва, а Варышова не давала до него дотянуться. Все же мыловарша настояла на своем, и лев остался как был.
Оставила она Варыша в мыловарне, пусть, мол, задыхается в щелочной вони, а сама пошла лить свечи. При этом, распаленная спором, она вздыхала так сильно, что студент услышал ее и вышел на балкон. Желая утешить мыловаршу, он негромко ее окликнул:
— Представьте себе, пани, будто я вас поцеловал.
Отвечает ему Варышова:
— Поцелуй этот жжет, словно воск, брызнувший из ковша.
Студент осмелел и воскликнул:
— Представьте себе, пани, что я вас обнял.
Варышова вздохнула:
— Я чувствую, бока мои тают, словно эта свеча.
Тут распахнулись двери, а в них стоит мыловар Варыш со вдовой Ледецкой. Ледецкая была старая карга, трижды пересохшая, четырех мужьев пережившая. В ту пору она донашивала траур по четвертому.
— Вдове свеча нужна, покойника своего помянуть, — говорит мыловар. — А в лавке нет подходящего товару.
Не успел он договорить, как Ледецкая вцепилась в свечу, что держала в руках мыловарша.