Это большое счастье, если рядом есть человек, который может служить примером и на которого хотелось бы походить, воспитывая в себе самые лучшие его черты. Таким человеком был для нас в «Руде право» и сейчас остается в Союзе чешских писателей Йозеф Рыбак.
Я не помню такого случая, чтобы его что-то вывело из себя. И в самые напряженные периоды работы, и в драматические моменты он спокойно, рассудительно и по-деловому решал проблемы одну за другой, взвешивая все и давая советы, как действовать. Он умел с добродушной снисходительностью, за которой, правда, всегда чувствовалась принципиальная убежденность и требовательность, время от времени охладить наши молодые, горячие головы, а с другой стороны, умел подбодрить и помочь, когда у нас — необстрелянных воробьев — подкашивались ноги от усталости и множества проблем. Он всегда был спокойным, но за этим спокойствием всегда чувствовалось пламенное сердце коммуниста, который все, с чем бы он ни встречался, — большим или малым, с тем, что делали другие, и с тем, что делал он сам, — всегда взвешивал и постоянно взвешивает на сложных и точных весах главного и решающего вопроса: принесет ли это пользу? И всегда думает о том, послужит ли это делу революции, социализму, тому представлению о счастливом мире будущего, к которому в юные годы пришел он сам — паренек из пролетарской среды, соединив свою судьбу и все свои усилия с борьбой коммунистической партии.
Нередко и в партии встречались люди, особенно среди интеллектуалов — и было их немало, — которые прежде всего считали себя интеллектуалами, деятелями искусства или учеными, гуманистами, патриотами и только потом — коммунистами. Йозеф Рыбак принадлежал к тем, у которых эта последовательность была обратной: без громких слов и деклараций он всегда был прежде всего коммунистом и именно поэтому — истинным гуманистом, а также искренним патриотом той страны, главной творческой силой которой стал народ и которая теперь принадлежит народу. Являясь писателем, журналистом, критиком, рисовальщиком, он весь свой разносторонний талант всегда считал таким орудием, которое позволяет ему еще шире и интенсивнее участвовать в претворении мечты о социалистическом обществе и в реализации его программы.
Поэтому он всегда там, где это нужно, и всегда самоотверженно делает то, что необходимо. И свои собственные творческие замыслы — в этом Рыбак всегда усматривал свою художническую миссию — он подчинял служению всему обществу, ставил выше личных интересов. Поэтому он также не только как коммунист и журналист, но и как писатель никогда не писал просто о трудящихся, пролетариях и рабочих — участниках революционной борьбы, а всегда оставался как бы частью этой среды, передавая их чувства и убеждения. Поэтому для него всегда были характерны исторический оптимизм и вера в свои силы, присущие рабочему классу, вступившему на арену общественной жизни. И вместе с тем его всегда отличала и большая человеческая скромность, для которой превыше всего внутреннее ощущение честно выполненной работы.
Все человеческие черты, которые определяют личность Рыбака, нашли полное отражение в его многостороннем творчестве. К нему более всего относится утверждение о том, что самой точной и самой правдивой биографией любого художника является его творчество.
Иван Скала,
Народный писатель ЧССР
Сверчок
С деньгами у нас было вечное мучение.
Мама часто говорила:
— У кого денег куры не клюют, те и бесятся с жиру: вот им на месте и не сидится.
— Я бы тоже хотел беситься с жиру, — заявлял я. — И хотел бы знать, почему я не бешусь. Почему?
— Отстань, — говорила мама, чтобы отделаться от моих расспросов. — И ни о чем меня не спрашивай.
— А кого же мне спрашивать?
Обычно, когда я спрашивал о том, что меня интересовало, от меня все старались избавиться. Или же поднимали на смех и нарочно отвечали так, чтобы сбить с толку. Взрослые не догадывались, что я хотел понять жизнь, как понимали ее они, что мне все интересно. Для них я был лишь «глупым и любопытным мальчишкой», и они нередко говорили: «Будешь много знать, скоро состаришься». И я должен был до всего доходить своим умом. Везде и всегда я обращал внимание на то, о чем говорят вокруг; незаметно приближаясь к людям, я подолгу вслушивался в их речи, так что у меня иногда даже звенело в ушах.