Доброе. Светлое. (общий файл)

– Да я уже два раза сказал – мама!..

– Какое у нее имя?

– Красивое.

– Как ее называет твой отец?

– «Милая».

– А кто твой отец?

– Папа.

– Где живет?

– С мамой.

– Где живут твои папа с мамой?

– В Лиирдии.

– В каком городе?

– Они не живут в городе.

– В какой деревне?

– Они не живут в деревне.

– На какой улице?

– Они не живут на улице.

Лысый задумался. Вероятно, тот факт, что мои родители живут в замке, казался ему неприемлемым.

– Какую должность занимает твой отец?

– Соответствующую.

– Соответствующую чему?

– Его характеру.

– А какой у него характер?

– Соответствующий.

– Чему?!

– Его личности.

– А личность какая?!

– Соот…

– Ясно…

– …ветствующая его внешности.

– А внешность какая? – почти обреченно спросил Лысый.

– Вы не поверите, но…

– Соответствующая?..

– Зрите в корень.

– Чему соответствующая?

Я еле сдержал улыбку:

– Должности.

Лысый вздохнул.

– К какому роду он принадлежит?

– К древнему.

– А точнее?

– К очень древнему.

– А еще точнее?

– Он точно древнее вас.

– Забери тебя Геенна, ты будешь отвечать на вопросы?!

– А я чем занимаюсь?! Как и договорились – честно и без обмана! Вы же не сказали – «честно и полно ответить на все вопросы»! Сами виноваты – надо точнее клятвы формулировать!

Лысый вздохнул и с видимым трудом взял себя в руки.

– Сколько еще человек в команде?

– Не знаю.

– Почему?

– Не интересовался расой своих спутников.

Кстати, тоже чистая правда. Откуда мне знать, может, Ида, к примеру, ангел?..

– Знаешь ли ты хоть что-нибудь о своих спутниках?

– Да.

– Что именно?

– Хорошие ребята.

– А еще?

– Умные.

– Знаешь ли ты вообще хоть что-то о своем командире?

– Да.

– Что именно?

– Он человек.

– Кто он?

– Кто?

– Командир.

– Какой?

– Твой.

– Что?

– Ты о чем?

– Что – «мой»?

– Командир.

– И?..

В общем, из всей моей речи сей достойный господин узнал только то, что я принадлежу к древнему роду. На третьем круге допроса, когда я в очередной раз сказал, что мой командир – человек, Лысый вышел сначала из себя – фигурально выражаясь, – а потом и из комнаты, приказав Беззубому «хорошенько отходить» меня.

– Эй! Ты поклялся!!!

Плотоядной улыбке Лысого позавидовал бы любой шахур:

– Поклялся не причинять физического вреда, да. А про магический никто ничего не говорил. Все честно. Надо точнее клятвы формулировать, молодой человек.

Я стиснул зубы. Ну да. А я идиот. Эти ребята на клятвах волколака съели, а я вздумал тягаться.

А дальше Беззубый вытащил то, что в прямом смысле является бичом существования всех магов. Хлыст Хаоса. Таких штук в Лиирдии не так уж и много – они запрещены к ввозу в страну, а таможенная служба все-таки не зря ест свой хлеб, – но они есть – все разной степени силы, но одинаково отвратительные. Хлыст Хаоса – это, по сути, рукоять обычной плетки. Пытаясь подавить страх, я вспоминал цитату из книги «Магические предметы и их применение»: «…При произнесении слова силы на конце Хлыста Хаоса появляется тонкий призрачный «хвост». Это оружие не наносит физического вреда, но может покалечить магические каналы. Оно получило широкое распространение в Тмесии во времена гонений на эльфов…».

Твою налево, зря я это вспомнил… Мурашки забегали по всему телу, а позвоночник превратился в ледяной столб. Тем временем Беззубый тихонько что-то шепнул, и Хлыст Хаоса развернулся. Я охнул. Шах-хура вам в подштанники со всем его семейством! Да закрутись спиралью мой хребет, если это оружие творил маг меньше, чем седьмой ступени… Плохо, плохо, плохо! Значит, от моих каналов мало что останется к концу экзекуции, даже если я этого не почувствую – дохрово серебро не даст.

Сглотнув вязкую слюну, я спросил наудачу:

– Может, договоримся?..

Беззубый лишь хмыкнул и отрицательно покачал головой. Он размахнулся – и призрачный хлыст прошел сквозь меня, окатив волной липкого холода и оставив после себя мерзкое ощущение какой-то внутренней дисгармонии.

Меня передернуло. Беззубый понимающе улыбнулся.
И начало-о-ось…
Сначала я просто ругался. Я, кажется, применил весь свой бранный запас слов и употреблял ругательства даже в таких сочетаниях, которые невозможны по чисто физиологическим причинам.
Затем я перешел на личности. Я помянул всю родню Беззубого до девятого поколения, всех его будущих потомков и сообщил ему, почему он Беззубый.
Далее я стал перечислять, что сделаю с ним, когда выберусь отсюда. И с каждым ударом я выдумывал все более извращенные наказания. Клянусь Светлоликим, если бы кто-то тогда взял на себя труд законспектировать мои вопли, у него получилось бы неплохое дополнение к «Кодексу Наказаний».
А потом все кончилось.
И словно в завершение моего провала нас навестил давешний некромант. Он внимательно изучил меня, не очень аккуратно покопался в моих мозгах, с легкостью смел все защиты, которые я пытался выставить, коротко заявил:

– Он сумеречник, делает вид, что ему все известно, но на самом деле ничего не знает. – и вышел.

Таким образом, моя маскировка накрылась медным тазиком и присыпалась сверху песочком…

Обратно меня тащил за шкирку Беззубый. Я попытался было пнуть его или вырваться, но получил по шее удар такой силы, что на глазах выступили слезы. Парень я толковый, намеки понимаю быстро, так что до места назначения мы дошли без приключений. Беззубый зашвырнул меня в камеру – и два непонятно откуда взявшихся мордоворота (и на какой плантации таких выращивают? С виду – полено поленом, а спросишь о чем – оказывается, что полено еще и дубовое) по его приказу уволокли Ториса. Не знаю, сколько времени прошло – я просто сидел в углу, жевал свой гнев и обиду и лелеял планы мести – один кровавей и невероятней другого. Физически я был совершенно здоров. Меня даже не поцарапали. Но я чувствовал, что на магическом уровне что-то нарушено. Так человек, сломавший руку, чувствует, что в организме что-то сломано , даже если ему дать какого-нибудь обезболивающего настоя. Что-то со мной было не так, как прежде. Но поскольку на мне все еще были нацеплены эти про клятые всеми богами цепи, я мог только догадываться о том, что творится сейчас с моим потенциалом. Это пугало. Потеря магии для мага могла сравниться только с немедленным концом света.
Я кое-как выполз в некое подобие сознания только тогда, когда вернули эльфа – целого и невредимого. Энторис при этом как-то слишком мрачно усмехался.
Первые несколько минут мы сидели молча. Потом я не выдержал:

– А чего это ты так быстро?..

– Они поняли, что от меня ничего не добьются.

– И все?!

Полуночник хмыкнул:

– Ты как будто огорчен.

– Да нет, нет, наоборот… – я стушевался, – Просто мне казалось, что они должны нам допрос за допросом устраивать – лишь бы узнать, куда наши мелкого уволокли.

– Должны, – согласился Торис, – А еще должны бить смертным боем – но почему-то не бьют.

Я хмыкнул:

– Мы с Лысым соглашение заключили – что я честно отвечаю на все их вопросы, а они не причиняют физического вреда мне и команде.

– И что ты им рассказал? – голос эльфа стал на удивление спокойным. Затишье перед бурей…

– Помнишь день, когда я пообещал, что честно отвечу на три вопроса от каждого из вас? И вы мне устроили форменный допрос? Вот тут получилось примерно то же самое. Только Лысый правильно формулировать вопросы не умеет вообще. Мой учитель риторики, наверное, избил бы его линейкой на первом же занятии…