– …Твои родители должны гордиться тем, что их сын будет отдан Геенне!
– Не думаю, что моим родителям понравится тот факт, что их сына прирезал на корявом камне свихнувшийся дохролюб во славу очередного мелкого божка.
– Тинар, не распаляйся, – тихонько попытался утихомирить меня Торис, видимо, почувствовав мою ярость, – Успокойся.
– Я успокоюсь. Я сейчас уничтожу этот кружок по интересам, эту домашнюю самодеятельность – и успокоюсь.
– Тинар, ты же маг, ты должен быть хладнокровен и невозмутим…
– А я сейчас возмущусь и перебью половину этой шайки!..
– Твои родители – жалкие черви по сравнению с могуществом Дарвы! – проорал жрец.
Ой, зря ты это сказал…
– Они слепцы, ничтожные существа, которые не имеют права топтать эту священную землю…
Я сжал челюсти и, пытаясь подавить ярость, медленно вздохнул. Дядь, лучше заткнись сам… Иначе я тебе, так сказать, помогу.
Торис сжал мое плечо и что-то произнес, но я уже не обращал на него внимания. Я слушал жреца.
– …Вы все – нечто среднее между гнидой и плесенью. Вы все, рожденные во грехе…
Ой, а тебя, наверное, в кустах нашли! Не иначе как в зарослях крапивы!
– …Утратили страх перед великим Дарвой! У тебя есть возможность очистить свой род, отдав себя Геенне, но ты цепляешься за свою ничтожную жизнь…
У него в лексиконе есть другие эпитеты помимо «жалкий», «ничтожный» и «презренный»?
– …И если твои родные считают, что они выше Дарвы – значит, они не заслуживают жизни! Значит, они – слепые глупцы, чей мозг слишком мал, чтобы уместить в себя что-то великое…
Ну, все! Достал! Меня он может оскорблять сколько угодно, но родителей и Гета с Кейрой пусть не трогает!..
Я резко выдохнул и почувствовал, как во мне разгорелись эмоции. О да! Дождался, дядя, фейерверка! Сейчас я тебе покажу жалкого, ничтожного, презренного, но злого как целый выводок шахуров мага!..
Я отпихнул Ториса и выпустил магию. Соорудив вокруг себя Огненную Спираль, я вышел из-за угла. Сектанты оживились, но, взглянув на меня, поняли, что в прямом смысле запахло жареным. А мне было плевать – пылающим взглядом я смотрел на жреца, который, предчувствуя недоброе, схватился за свою цепь и начал судорожно творить щиты.
– Как ты смеешь подобным образом… – Испепеляющий Взгляд разбился о защиту толстяка, – …отзываться о правителе… – та же участь постигла Пламя Ночи, – …на чьей земле ты существуешь?! – …и Огненным Пальцам тоже не суждено было достать жреца, – …Как смеешь так отзываться о его жене… – Рассветный Огонь, – …наследнике… – Иссушающий Зной, – …и дочери?!.. – Ветер Пустыни, – …Как смеешь так говорить обо мне… – Сжигающая Рука, – …Втором Сыне Солнца… – Огненная Молния, – …и ненаследном принце Лиирдии?!
И, произнеся последние слова, я Пламенем Геенны снес всю защиту жреца к дохровой бабушке. Жаль, хорошие щиты, качественные… Были. Я по ним прошелся как бревном по цветочкам – примяв и утоптав.
Я уже начал сплетать последнее заклинание, как меня схватили за запястье, тем самым нарушив необходимый узор. Я в ярости попытался с разворота ударить противника локтем, но тот оказался прытким – и заломил руку мне за спину.
– Тинар, успокойся!..
Я несколько раз моргнул, потом зажмурился и открыл глаза. Пелена бешенства перед глазами развеялась и я смог осмысленно осмотреть место битвы. Точнее, не битвы, а избиения. Из сектантов тут остались только человек пятнадцать самых обожженных, остальные, видимо, сделали ноги – вера в Дарву явно сдала позиции под напором моего… эээ… возмущения. А, да, и еще жрец, который лежал передо мной. Его халат тихонько тлел, цепь, истратившая весь свой запас магии, закоптилась, брови оказались сожжены, а толстая физиономия покраснела от жара.
– Ты что творишь?! – полуночник почти удивленно смотрел на меня, не выпуская из захвата.
– Несу добро и свет! – огрызнулся я, пытаясь вывернуться.
– Теперь это так называется? Да уймись ты уже!
– Зачем?! Он оскорбил меня! Да к дохру меня, он оскорбил моих родителей, брата и сестру!!!
– Я уверен, он уже сожалеет об этом. Ведь так?.. – И Торис очень долго, очень пристально и очень внимательно посмотрел на жреца.
Тот даже глазом не повел и ухом не моргнул. Толстяк чинно поднялся, слегка отряхнулся и важно ответил:
– Вы можете убить меня. Я все равно воскресну…
А-а-а-а! Здравствуй, дерево, я пень!.. Я со злости выругался так, что мама, услышь она это, вымыла бы мне рот с мылом раз десять подряд. Фан-натики, шахуром их об угол!
– …И мы не остановимся. Вы обещаны…
– …Да, вашему дохрову Дарве! Пусть встает в очередь! Все, мы уходим!..
И, вырвавшись, наконец, из рук Ториса, я решительно пошел подальше от этого тупика, чувствуя, как место эмоций занимает всепоглощающая усталость и равнодушие, а к горлу подкатывает тошнота. Отвратительный запах горелого мяса забился в нос, а страшные ожоги, которые я собственноручно нанес сектантам, стояли перед глазами. Светлоликий, что я наделал?.. На ментальные щиты сил уже не хватало, и меня с головой накрыла аура боли, исходящая от всех этих несчастных. Я еле сдерживался, чтобы не побежать – и отнюдь не потому, что мои босые ноги обжигал раскаленный каменный пол.
Первое время мы с Торисом шли молча, каждый погруженный в свои мысли. Потом полуночник задал вопрос, который, похоже, не давал ему покоя:
– Ты же говорил, что тебя не хватит, чтобы раскатать всех этих святош по стенке?..
Я потер уставшие глаза.
– Это другое. Это… эмоции. Для огненной магии дополнительным источником энергии могут быть эмоции. И все это получилось только потому, что жрец разозлил меня.
Я решил умолчать о том, что сейчас на меня нахлынет неземная усталость и сонливость, и я готов буду отправиться куда угодно – хоть в Геенну к незабвенному Дарве, – если мне пообещают, что я смогу там выспаться. Полуночнику знать об этом не обязательно, а я как-нибудь справлюсь. Я все-таки принц, и должен уметь пересиливать усталость…
Торис помолчал.
– Ты действительно готов был убить его?
Я закусил губу.
– Тинар?..
Я сделал вид, что поглощен своими мыслями.
– Мне действительно важ…
– Да! – я остановился и посмотрел в глаза полуночнику, – Я готов был убить его! И убил бы, если бы ты не одернул меня! И я сожалел бы об этом потом! Очень долго. Ты это хотел услышать?
– Что-то вроде, – улыбнулся эльф, и мы продолжили наш путь.
– А… Я очень страшно выглядел?..
– Да как тебе описать… Скажем так, с каждым твоим шагом и с каждым твоим словом сектантов в коридоре становилось ровно вдвое меньше.
Я зажмурился.
– Н-да… Бывает… Это им еще повезло, что мне не пришло в голову папин полный титул проговаривать…
Полуночник снова улыбнулся – на этот раз ободряюще. Потом осмотрелся – и остановился.
– Мы снова блуждаем.
Я лишь в ответ лишь зевнул, едва не вывихнув челюсть. Дохр, слишком рано!
– Определенно, нам нужен проводник.
– Определенно… – сонно подтвердил я – и еще раз зевнул.
Светлоликий, какая длинная ночь…
Торис удивленно взглянул на меня, потом хмыкнул и потащил в обратную сторону.
– Эй, ты что дела…
– Мы два идиота, – перебил меня полуночник, – Мы два редкостных придурка. Ты-то ладно, молод еще, но почему я так сглупил? Загадка…
Я пропустил мимо ушей замечание относительно своей крайней молодости и спросил:
– Ты что-то придумал?
– Придумал. Придумал, как нам вылезти отсюда в относительной целости и сохранности. Точнее, это придумали еще до меня, но почему-то я об этом не вспомнил.
Я снова потер глаза и попытался проснуться.
– И каков твой гениальный план?
– Он прост и легко выполним.
Великолепное объяснение! Лучше не придумаешь! Теперь мне, разумеется, все понятно!..
Я уже открыл рот, чтобы сообщить эльфу, что я ничего не понял, как он завернул за очередной угол (Светлоликий, как мне надоели за всю эту ночь эти трижды проклятые шахуровы повороты! Эти дохролюбы должны на входе в свои катакомбы путеводитель выдавать!) и лоб в лоб столкнулся с двумя сектантами. Торис, видимо, ждал этой встречи, потому что быстро среагировал и молниеносно одному нанес удар в горло, а в грудь другого нацелил стрелу. Судя по всему, вера послушника в Дарву была слаба и не выдерживала никакой конкуренции рядом с вооруженным полуночником, потому что умерерть во славу своего божка он не торопился. Парень бросил взгляд на отключившегося товарища, потом поднял руки и сделал шаг назад, признавая свое поражение.