Слышали? Звук того, как мои выходные смывает в унитаз. Я тоже это слышал.
В пятницу утром я был скован и напряжен. Не так, как вы могли подумать, слава Богу. Мне было больно, хоть какое-то отвлечение на этот раз.
Дженсен колебалась и вела себя странно, подавая мне кофе. Она почти не разговаривала со мной, когда мы были не в эфире. Я оценил эту тишину, потому что мог погрузиться в свои мысли и попытаться заглушить боль, но начал волноваться за нее. Я знал эту женщину всего пять дней. Почему мне казалось, что она притворяется?
Хотя я был в курсе, что каждую пятницу она была тихой и заботливой по религиозным соображениям 16 .
В конце нашей смены, когда мы уходили, Джен придерживала дверь для меня. Я чувствовал себя достаточно странно, но потом она произнесла мое имя самым мягким голосом, который я когда-либо от нее слышал.
Старые добрые инстинкты. Я всегда мог доверять им, когда дело касалось женщин.
Я сердито вздохнул и сказал « да» , ожидая, что она извинится, потому что вчера я получил травму из-за нее. Если честно, мое колено было моей собственной гребаной ошибкой, а не ее. Я не хотел, чтобы она чувствовала ответственность за все, но я пропустил свидание с мисс Пилатес на этих выходных. И остался без последующего секса.
— Я должна извиниться перед тобой.
Ага, именно так. Я покачал головой, чтобы она замолчала, но она продолжила:
— В тот день, когда я нашла свою записку в твоем столе, на нем лежала новая записка, но я спрятала ее. Я думала, это будет шутка, но сейчас …
— Сейчас… что? Пожалуйста, не говори мне, что я должен пойти в какой-то клуб ради станции?
Я подавил вспышку гнева, так как не был уверен, что она заслуживает быть сожженной заживо. Опять же, может и заслуживает.
— Нет. Но у нас, — она махнула рукой вокруг, показывая на нас двоих, — завтра после обеда встреча для новых промо фото.
И это все?
— Ну, перенесем ее. Не страшно.
— В записке было сказано, что на следующих выходных будет автограф-сессия в клубе, так что мы не можем перенести.
Блядь.
Неважно, сколько я прикладывал лед и давал отдохнуть своему колену. Я был не в состоянии находиться в позах, необходимых фотографу для того, чтобы мы с Джен поместились в кадр. Мы остановились на том, что Джен сядет мне на колени. Следуя указаниям фотографа, она дурачилась, болтала ногами, сгибая то одну то другую, и каждый раз, когда ерзала, моя нога шевелилась, и я испытывал адскую боль. Хотя, на самом деле я был благодарен за эту боль. При нормальных обстоятельствах, трение этой сладкой попки об мою молнию, сделало бы меня твердым как камень. Но не такие фотографии ожидало руководство, и я определенно не хотел, чтобы у Дженсен сложилось впечатление, будто она производит на меня такой эффект.
Потому что это не так.
У любого парня будет такая реакция на физический контакт.
Вместо этого, я почти не отреагировал (подчеркиваю, почти ), и думаю, что моя улыбка на половине снимков — это гримаса боли.
Когда все было сделано, мы подошли посмотреть на пробные снимки. К моему удивлению, мне и Джен понравилась одна и та же фотография. Парень за объективом, видимо, никогда не прекращал щелкать, потому что там был снимок, где Джен споткнулась, пока пятилась назад, чтобы сесть ко мне на колени. Она приземлилась на меня, раскинув руки и ноги в разные стороны, и мы вместе рассмеялись.
Это было прямо перед тем, как она, в конечном итоге, ударила меня по колену, и я, взвыв от боли, спихнул ее на пол.
Она смеялась так сильно, что даже хрюкала.
После всего этого фотограф решил сделать наши индивидуальные снимки, и настоял, чтобы мы сменили футболки — Джен надела черную, я белую. Хорошо, что моя улыбка была отрепетирована, потому что последнее, что я хотел демонстрировать — это звериный оскал. Я проверил коробку и для своего промо выбрал наименее отвратительное фото, где не выглядел фальшивым и напряженным.
Джен не показала мне, какую выбрала она, а я не спрашивал.
Мы все не могли разобраться с нашей новой рубрикой. У нее даже названия не было. Мы решили поговорить за ужином у Джен дома. Я ковылял по Vons в поисках бутылки вина, она разогревала лазанью.
Ангус, кажется, помнил меня и только единожды тявкнул, прежде чем разлегся у меня на коленях и задремал. Джен засмеялась и сказала, что мне не нужно придавать этому слишком большого значения.
— Обычно он мерзнет, поэтому прыгает на всех, кто сидит долго без движения.
Вот тебе и почувствовал себя особенным.
Джен протянула мне бокал вина и свернулась калачиком на противоположной стороне дивана.