– Ты выглядишь в нем очень привлекательно, но при этом сдержанно, по-пуритански, – заявила мне она и снова скрылась в спальне, затворив за собой дверь.
Наконец наступило воскресенье. Я надела приготовленное для меня черное платье и с мученическим видом принялась расхаживать по гостиной в ожидании Ирен. Услышав шум, донесшийся из спальни, я обернулась. Подруга появилась на пороге с ног до головы наряженная в белое. Однако, насколько я понимаю, она выбрала этот цвет не просто в пику и полною противоположность черному. Ее наряд было сложно назвать абсолютно белым, поскольку Ирен расшила платье тюлем, кружевами и стразами, отчего оно сверкало как опал, а пышностью напоминало свадебный торт.
Увидев, что я, лишившись дара речи, стою, разинув от восхищения рот, Адлер скромно потупила взгляд.
– Пожалуй, нам надо вызвать кэб, – промолвила она. – Ты выйдешь из экипажа раньше. Не забудь адрес – Чейни-Уок, дом двадцать семь. Прошу тебя об одном: что бы я ни делала – главное, не удивляйся. Да, и запомни: ты меня не знаешь.
– Еще бы, – с желчью в голосе ответила я.
Так началась моя короткая карьера служанки.
Чейни-Уок оказалась весьма престижной улицей, выходившей прямо на набережную Темзы, и благодаря роскошным видам, открывавшимся из окон на реку, пользовалась большой популярностью среди квартиросъемщиков.
Отыскав дом номер двадцать семь, я, как и полагается служанке, подошла к черному ходу. Там, к моему величайшему изумлению, меня встретили с таким радушием, словно я была почетной гостьей.
– Я тут пришла чай подавать, – пояснила я поварихе, которая спешно раскладывала по тарелкам разные лакомства.
– Ты, видать, Хаксли, пасторская дочка! – заорала она так, словно возвещала о втором пришествии. – Слава всем святым! Вот увидит тебя миссис Стокер и сразу успокоится.
– Не понимаю, как мое появление может столь сильно повлиять на душевное состояние хозяйки, – скромно промолвила я.
Дородная повариха с легким неодобрением на меня цыкнула.
– Эми! – крикнула служанке она. – Передай госпоже, что мисс Хаксли уже здесь! Пришла вовремя, без опозданий! Ух ты, моя сладенькая! – Повариха ущипнула меня за щеки с такой силой, что они полыхнули огнем.
Вскоре на кухню вошла миловидная невозмутимая дама, волочившая за собой шлейф из тафты.
– Так это вы будете заваривать и наливать чай? Вас, если не ошибаюсь, зовут мисс Хаксли?
Я утвердительно кивнула.
– Слава богу! – Она всплеснула бледными руками. На пальцах сверкнули кольца. – Что вам для этого нужно?
– Только то, что обычно требуется для чаепития.
– Наверное, вы думаете, что мы все здесь сошли с ума, – рассмеялась дама. – Понимаете, в прошлое воскресенье служанка, которая подавала чай, пролила целую чашку прямо на руки мистера Уистлера. Ну и шум поднялся! Только подумайте, сколько шедевров так и остались ненаписанными из-за этого происшествия. Идемте со мной, я покажу вам стол. – Она резко повернулась, подхватив шлейф, и двинулась вперед.
Я последовала за ней. Поднявшись на второй этаж, мы оказались в очаровательной гостиной. Там на столе, укрытом белоснежной скатертью, лежали изумительной красоты серебряные приборы и стояла целая батарея пустых чашек и блюдец.
– Ирен, то есть, я хотела сказать, мисс Адлер, рассказала нам, что у вас самые ловкие руки во всем Лондоне и что вам доводилось прислуживать в доме пастора в Шропшире. Она нас успокоила – кому как не нам знать, сколь неуклюже порой бывает провинциальное нетитулованное дворянство, – радостно сияя, щебетала миссис Стокер.
Я встала у стола, стараясь выглядеть как можно более уверенно.
– Вам что-нибудь еще нужно, милочка?
– Нет, благодарю, – чуть поклонилась я. – Хочу попросить лишь об одном: чтобы чайник держали полным и в нем всегда была горячая вода.
– Не волнуйтесь, об этом позаботится служанка. Ваше дело подавать чай.
Она снова резко повернулась и вышла из гостиной. В арочном проходе ее уже поджидал высокий рыжебородый джентльмен. Я осталась совершенно одна.
Скучала я в одиночестве недолго. Вскоре после того, как пробило три, начали прибывать гости. Никогда прежде в жизни мне не доводилось видеть столь колоритных личностей. Каждый из гостей, казалось, сошел с красочной театральной афиши. Я находилась среди незнакомых мне людей, наливала всем чай и помалкивала, раскрывая рот только для того, чтобы спросить сладким голоском: «Вам молока?», «С лимоном?» – или, жеманно улыбнувшись, предложить сахара.