– Я слышал о таком, но никогда не верил.
Женщина долго молчала, и он не хотел нарушать ее молчание. Она стала вспыльчива с годами. Следовало еще забрать у нее обещанный Эрику свиток с письменами и рисунками. И убираться отсюда по добру, по здорову, пока дикие не вернулись с празднества.
Женщина начала говорить. Говорила она долго и складно, иногда вставляя в плавную сигтунскую речь хлесткие славянские фразы. Славянский язык был ей знаком, как родной. Собственно, он и был ей родным, поскольку родилась она в Полоцке. Рагнхильд говорила о разложении и распаде Содружества Неустрашимых. По ее словам, варанги стали жадными, и это послужило причиной распада. У Житника по поводу жадности любых правителей были свои соображения, но он опять промолчал. Главная сила, по мнению Рагнхильд, состояла в сохранении коренных родов, на которых все держится. Пока жива аристократия – будет и империя жить. Но в крепнущую империю варангов вдруг принесли христову веру монахи из пустыни. И тогда засомневались лучшие воины. Зачем, мол, быть воином, если можно быть купцом или даже смердом, честь одна и та же в глазах бога христиан? Перестали варанги верить в судьбу. Христовы рабы им сказали – каждый своей судьбы хозяин. Родился смердом – можешь стать воином. Родился воином – можешь стать купцом, если это кажется тебе удобнее и приятнее. И некому стало продолжать великое дело. И даже последние отпрыски коренных родов, льнущие к Сигтуне, нанимаются в войско за награды и деньги, а не за свою воинскую честь. И то сказать – сам конунг Олоф христианин. Воинской доблестью стали торговать. Воинов всегда меньше, чем смердов. Смерды всегда знали свое, судьбой им отведенное, место. Но христовы рабы сказали им, что ничем они не хуже воинов. И смердам это польстило, и они поверили, и подчиняться перестали.
Старые люди склонны романтизировать прошлое, подумал Житник. Не за деньги, а за воинскую честь. Которую за деньги не купишь, естественно, и вообще раньше реки не замерзали и коровы сами доились. Надо же. Одно верно – раньше она была умнее.
Помолчав, Рагнхильд добавила, сменив высокопарный тон на прозаический, что, мол, экспансия все равно продолжается, но это просто по инерции. Может и присоединят варанги еще какие-нибудь территории, но центр потерян. Датский конунг Гарольд Синезуб не только себя, но и всю Данию одним махом обратил в христову веру. Во всех колониях, по всему Славланду, обратились все до одного князья, и особенно старались потомки Рюрика. Рюрик-то, заговорщически понижая голос, поведала Рагнхильд, сам из простых был, власть получил обманом! И все его потомки – жалкие, алчные хапуги.
Вообще-то, подумал Житник, то, что они хапуги – правда. Но ведь, опять же, все властители так или иначе хапуги, вне зависимости от происхождения.
***
Эрика Ярослав застал за изучением местной фауны. Какая-то значительных размеров и пестрой окраски птица помещалась на одной из нижних веток. Эрик разглядывал ее с интересом, а птица разглядывала Эрика с недоверием.
– Эка гамаюн какой, – заметил Ярослав. – Яйца кладет размером с кулак, небось.
– Это самец, – сообщил Эрик. – Ну как, ты, стало быть, вышел раздышаться, а Житника оставил разговоры разговаривать?
– Вроде бы, – сказал Ярослав. – Секретничает старушка забавно, но очень длинно. Наконец-то представился случай.
– О чем секретничает?
– Я бы тебе сказал, да что-то не с руки. Тебе эти знания ни к чему.
Эрик усмехнулся.
– О Содружестве Неустрашимых она говорит, о чем же еще, – сказал он.
– Откуда ты знаешь? – удивился Ярослав. – Вовсе нет. При чем тут Содружество Неустрашимых?
– А она ни о чем другом ни говорить, ни думать не может. Это характерно для всех, кто воспринимает Содружество всерьез. Такая трясина – без остатка засасывает.
– А тебе откуда известно о Содружестве?
– Покажи мне человека, которому Содружество не известно. Ты ведь тоже знаешь. И знал до прихода сюда.
– Знал. Но не очень верил. И сейчас не очень верю. А ты?
– А мне-то что? – гамаюнов самец вдруг посмотрел на Эрика с огромным удивлением, будто Эрик, всегда, в понимании гамаюна обходительный, позволил себе непростительную бестактность. Самец расправил крылья и улетел с достоинством, не желая, очевидно, слушать дальнейшие рассуждения рыжего хама. – Есть ли Содружество Неустрашимых, нет его, какая мне разница? Мне средства нужны.
– Ты бы взял средства у Содружества?
– Предложили бы – взял бы.
– Не предлагают?
– Вот ведь сволочи, – продолжил Эрик мысль Ярослава.
Ярослав усмехнулся и присел у дерева.