— Ну, хватит, — как можно мягче произнес я. — Лучше расскажите, где так долго пропадали и почему не давали о себе знать?
…Обычный для тогдашней Испании эпизод.
В день выписки Мигеля из госпиталя в Мадрид приехала Франческа. К вечеру они выбрались из города и стали голосовать перед каждой машиной. Остановили грузовик. В кузове сидело и лежало человек десять — и военные, и крестьяне с корзинами фруктов. Намаявшись, Мигель и Франческа прижались друг к другу и задремали. Но через несколько километров грузовик задержали.
Два франкистских офицера заставили всех сойти. Шофера застрелили. У всех стали проверять документы. Крестьян, что везли фрукты, отпустили, отобрав и корзины и кошельки. Остальных, в том числе Мигеля и Франческу, обыскали, повели к себе.
Утром начали допрашивать. Мигеля — первым. Следователь требовал сообщить все, что Мигель знает о дислокации республиканских войск, о вооружении, о своей части. Парень отвечал: «Ничего не знаю». Заканчивая допрос, следователь осведомился: правда ли, что Франческа — его невеста? Мигель отрицал, но неудачно. На фотографии, изъятой у него, они с Франческой выглядели явно влюбленными. Мигель сказал, что она — гражданское лицо и задерживать ее они не имеют права.
— Проверим, — ответил франкист.
Почему они с Франческой не побеспокоились, прежде чем их растолкали по разным подвалам, условиться, как вести себя на допросах, досадовал Мигель.
Вызвали Франческу. Спросили, кто она: коммунистка или анархистка? Она ответила, как было: анархистка. Следователь стал повежливее. Пытался узнать, почему она собирается связать свою судьбу с Мигелем, коммунистом. Спрашивал, участвовала ли в боях. Но скрыть, что она пулеметчица, Франческе не удалось: в документах Мигеля оказалось ее письмо — фронтовая жизнь, последние бои… Ее пытались шантажировать этим письмом: дескать, Мигель предал ее. Но Франческа не верила, и сломить ее не удалось.
Франкисты снова взялись за Мигеля. Показали: ему подложное письмо Франчески: она уговаривала его перейти на сторону генерала Франко. Но в письме вместо ласкательного Мигль, как обычно писала Франческа, стояло — Мигель. Он понял, что это фальшивка. И он верил в свою Франческу.
Их приговорили к расстрелу. Перед казнью обоих поместили в сарай, где раньше держали скотину. Они не пали духом, Мигель читал ей наизусть множество стихов — веселых и грустных, шутливых и печальных. А ночью послышались отдаленные ружейные выстрелы. И в дверь сарая начал стучать конвойный, который охранял их. Испугавшись наступления республиканцев, он решил выпустить приговоренных. Но предусмотрительно, прежде чем открыть дверь, потребовал написать ему справку о том, что он спас от расстрела бойцов республиканской армии.
В щель он просунул клочок бумаги и карандаш. Мигель торопливо написал:
«Мы, бойцы республиканской армии, приговоренные к смертной казни… такой-то и такая-то, совершили побег благодаря оказанной нам помощи рядовым Альваресом Персонесом».
Конвойный прочитал, выпустил узников, отвел в сторону и бросил в дверь две гранаты:
— Теперь все ясно: кругом стреляют — вот дверь взрывной волной и сорвало…
Мигель и Франческа вначале спрятались в ближайшей лощине, густо поросшей мелким кустарником, — надеялись, что республиканцы выбьют врага из деревушки. Но ожесточенные атаки франкистам удалось выдержать. И только после двухдневных мытарств Мигель и Франческа, измученные, сумели выйти к своим.
— Теперь нам никак порознь воевать нельзя, — горячился Мигель. — Нечего нам больше расставаться.
Мы уговаривали Франческу остаться в нашей бригаде.
— Война, она и есть война, — убеждали мы ее. — А в армии мы все равно в одной — республиканской.
— Напрасно тратите красноречие, — остановила нас Франческа. — Парни вы стоящие и коммунисты, по всему видно, хорошие. Но я не могу нарушить слово, данное своим боевым товарищам, — сражаться вместе с ними до победного конца. И давайте на этом кончим. Завтра я возвращаюсь в свою часть.
Она всегда была верна себе. На следующий день мы прощались. Молча. Раскрасневшаяся Франческа чмокнула каждого из нас в щеку и ушла.
Такие в Испании женщины.
Я, например, всю жизнь не могу забыть как к нам на фронт, в 11-ю дивизию, приезжала Долорес Ибаррури.
Словно в ожидании праздника, комиссар Сантьяго Альварес, начальник штаба Родригес и Энрике Листер сообщили:
— Из штаба Центрального фронта получена телеграмма. Завтра у нас будет Пасионария.
Я уже много раз слышал здесь об этой героической женщине. Долорес Гомес Ибаррури (Пасионария) родилась в Басконии, дочь горняка (1895). С 20 лет — революционерка, один из основателей Коммунистической партии Испании, организатор женского движения. Выступала в рабочей печати под именем Пасионария (Пламенная). Выдающаяся деятельница испанского и международного рабочего и демократического движения, популярнейшая женщина нашей планеты.