— Нет, ребятки, бывайте здоровы. — пожал руки на прощание Михалыч. — Как-нибудь, в следующий раз встретимся и поболтаем, а вы меня клюквой угостите.
— И тебе не хворать, Михалыч. — сказал Алексей Николаевич.
Сутуловатый человечек изобрёл мимикой неслыханную работоспособность и скрылся за тем-же углом дома, из-за которого и возник.
— Чувствую, что нам следует поторопиться. — после тревожной паузы произнёс дядя Валера. — Этот вот Михалыч вовсе не дурак, и сейчас явно прибежит домой, схватит денег побольше и попробует опередить нас в покупке клюквы. Не удивлюсь, если он закупит всю клюкву, а нам только и останется, что кусать локти.
— Так чего же мы ждём?
— Сейчас, секундочку. — дядя Валера отхлебнул винца.
Изящно запинаясь об трещинки асфальта, мимо прошла молодящаяся старушка, известная по округе отсутствием имени, но наличием отчества — Петровна. Старушка направлялась в небольшой магазинчик, расположенный напротив дома, в котором проживали Алексей Николаевич и дядя Валера, и тщательно пересчитывала в уме те денежные средства, которые безбоязненно можно было потратить.
— Кстати, о деньгах. — дядя Валера сопроводил старушку понимающим взглядом. — У меня в наличие с собой небольшая сумма — было бы странно выходить из дома на выгулку собаки с большими деньгами — а значит, хочется быть уверенным, что моей суммы хватит на покупку клюквы. Почём её продают на Липовой Горе, как ты говоришь?
— Дёшево её там продают. Это не я говорю, это тётки сказали.
— Ну, тётки… Петровна! — окликнул дядя Валера старушку. — Как по-твоему, сколько сейчас может стоить клюква, если продают дёшево?
— Сам продаёшь? — с необычайной заинтересованностью застыла на месте старушка и заработала мозгом, подсчитывая наличность своего кошелька.
— Я что, похож на человека, способного просто так, как говорится, с бухты-барахты, продавать клюкву?.. Про клюкву я услышал от Алексея Николаевича, а он услышал про неё от тёток, а те только и успели сообщить, что клюквой торгуют на Липовой Горе за дёшево, а нам бы хотелось уточнить эту дешевизну. Я подумал, Петровна, что ты можешь знать сезонное ценообразование на клюкву. Тебе ли не знать? Ты у нас всё знаешь.
Петровна с удовольствием зарделась.
— Если килограммами продают — то это одна цена будет. — сообщила Петровна. — А если продают клюкву в лукошках — то цена будет совсем другая.
— Вот как? — призадумался дядя Валера. — Впрочем, ты давай иди куда шла, а на обратном пути всё-таки попробуй уточнить цифру.
— А ты если соберёшься покупать, то и про меня не забудь — и мне купи пару килограмм, а там уж рассчитаемся как-нибудь. — едва ли не потребовала старушка.
— Хорошо, хорошо… как же тебя забудешь…
Старушка, недоверчиво оборачиваясь на путешественников, побрела в свой магазин.
— Ты собираешься ждать возвращения Петровны из магазина? — удивился Алексей Николаевич. — Нам же некогда.
— Я понимаю, что нам некогда, но и не хочется топать в этакую даль понапрасну. Ты, кстати, можешь живо вообразить себе такую ситуацию, когда приходишь на рынок Липовой Горы, протягиваешь деньги продавцу клюквы, и тут вдруг оказывается, что клюква продаётся в лукошках, и хотя это по-своему дёшево, но денег у тебя на покупку не хватает. В лучшем случае ты рассмешишь продавца, а в худшем — разгневаешь, и он пошлёт тебя куда подальше.
Петровна добралась до крылечка магазина, передохнула и взобралась по лесенке к входу.
— А у тёток-то вы чего не спросили, в лукошках клюкву продают на Липовой Горе или не в лукошках? — крикнула она с крылечка.
— Да с тётками вообще никто не разговаривал. Алексей Николаевич постеснялся, а меня в этот момент рядом не было.
— Понятно. — сказала старушка и вошла в магазин.
— Хоть кому-то что-то понятно. — вздохнул дядя Валера и отхлебнул из полторашки. — Я давно замечаю, что вот таким старушкам очень многое понятно из того, что понятным вообще быть не может, им в этом деле парадоксы жизненного опыта помогают. Да ты, Алексей Николаевич, брезгуешь со мной, что ли, винца выпить или здоровье бережёшь?
— Ты же знаешь, я не пью. — сказал Алексей Николаевич.
— Он не пьёт. — подтвердила собака. — Ты ему ещё в прошлый раз предлагал, а он отказался. Пей один.