– Я готов повторить свои слова, – настаивает адмирал со свойственной ему холодностью: его указательный палец все еще целится в листок с расходами так, словно они составляют предмет его гордости. Вега де Селья замечает, что его ногти, в отличие от грязных и отросших ногтей неряхи библиотекаря, коротко подстрижены и тщательнейшим образом ухожены.
– Как хотите, – замечает он. – Однако есть одна деталь, которую необходимо учитывать: обычные перекладные вам не подходят, мало какой дилижанс проделает полностью весь путь, к тому же дороги ужасны. Ехать же верхом на мулах, позвольте заметить, вам пристало еще меньше… Да и кому из нас такое подходит!
Робкая шутка вызывает у дона Эрмохенеса добродушную улыбку, однако адмирал по-прежнему невозмутим. На самом деле Педро Сарате ведет себя с тщательно скрываемым кокетством, даже в том, что касается возраста. Несмотря на свою все еще отличную фигуру, на красивую одежду, которая сидит на нем ловко, как перчатка на руке, и на весь его холеный вид, академики понимают, что ему никак не меньше шестидесяти – шестидесяти пяти лет, хотя точный возраст не известен никому.
– Обратную дорогу, – произносит адмирал, – может осложнить груз. Двадцать восемь томов в кожаном переплете – довольно тяжелая ноша. Придется доставать специальный транспорт; кроме того, учитывая особенность этого груза, таможни и прочее, будет весьма неразумно везти его без присмотра.
– Разумеется, нужно будет воспользоваться каретой, – поразмыслив, предлагает Вега де Селья, – которая предназначалась бы только для вас. И пожалуй, лошади вместо мулов: у них мягче шаг, и они быстрее… – В этот миг он морщится, вспомнив о расходах. – Впрочем, не знаю, удастся ли это обеспечить.
– Не беспокойтесь. Мы обойдемся обычными перекладными.
Директор мгновение размышляет.
– У меня есть английский экипаж, – заключает он. – Отлично подходит для конной тяги. Если хотите, можете им воспользоваться.
– Очень щедро с вашей стороны, но мы обойдемся чем-нибудь попроще… не так ли, дон Эрмохенес?
– Конечно, разумеется!
Директор отмечает, что каждый из двоих академиков ведет себя на свой манер. Библиотекарь относится к тяготам путешествия с присущим ему добродушным смирением, подшучивая надо всем, и в первую очередь – над собой, ни в какой ситуации не теряя юмора и оптимизма. Адмирал же, стойкий и подтянутый, явно тяготеет к жесткой военной дисциплине как к лучшему средству против бесконечного пути на перекладных, убогих постоялых дворов, глиняных горшков с пересохшей треской и фасолью, ядовитой пыли и прочих тягот путешествия.
– Думаю, вам понадобится сопровождающий.
Дон Эрмохенес смотрит на него с недоумением.
– Кто, простите?
– Слуга… Человек, который возьмет на себя бытовые заботы.
Они с недоумением переглядываются. Вега де Селья знает, что дон Эрмохенес, ведущий крайне убогое существование, живет под присмотром старухи служанки, питаясь ее же скверной стряпней, – старуха прислуживала в доме еще во времена, когда была жива супруга библиотекаря. Дон Педро Сарате – полная его противоположность. Женат он не был. Покинув Королевскую армаду, живет в обществе двух сестер, старых дев примерно одного возраста и похожих внешне, главное дело жизни которых – забота о брате. По воскресеньям можно увидеть, как все трое прогуливаются под вязами Прадо, неподалеку от их дома на улице Кабальеро-де-Грасия. Эти самоотверженные женщины, верные сестринскому долгу, очень гордятся тем, что никто в Академии не одевается с такой безукоризненной и сдержанной элегантностью, как их брат: темные камзолы – они сами готовят выкройки и зорко присматривают за портным, – как правило, из тонкого сукна синего, серого или черного цвета, отлично подогнаны под высокую, стройную фигуру адмирала. Его жилеты и брюки могут смело соревноваться с платьем любого французского аристократа, чулки безукоризненны – без единой морщины и следов штопки, а гладкость рубашек и галстуков заставила бы побледнеть от зависти самого герцога Альбу.
– Я мог бы приставить к вам кого-то из моих личных слуг, – предлагает Вега де Селья.
– А жалованье? – беспокоится дон Эрмохенес. – Видите ли, не знаю, как сеньор адмирал, а я…
Адмирал смущенно хмурится. Очевидно, в силу характера и воспитания он не любит рассуждать о деньгах; однако, несмотря на безупречный вид, их у него не так много. Веге де Селье известно, что дон Педро Сарате и его сестры, не имея наследства или личного имущества, живут на сбережения и пенсию отставного бригадира. В несчастной Испании, полной несправедливости и задержанных выплат, отставные морские офицеры и военные часто умирают в нищете и даже зарплату им выдают нерегулярно.