Следом за Леной к директору вызвали Аню, Лиду и Гришу. В конце концов всех, кроме Гриши, уговорили вступить в пионеры.
После уроков классная руководительница объявила детям:
– Завтра Аня, Лида и Лена будут вступать в пионеры! Наденьте все праздничную форму.
Как будто огромный камень навалился на Лену – так ей стало тяжело, оттого что поступила против своей совести. Втянув голову в плечи, она брела домой, с горечью вспоминая разговор в директорской.
«Зачем согласилась? – корила она себя. – Гриша – молодец, устоял, а я?..» На душе было больно, страшно и тоскливо. Домой идти – стыдно, на улице тоже ни с кем не хотелось встречаться.
«Что скажет мама? – переживала Лена. – А папа? Им тоже будет горько, что их дочь такая. А как теперь я пойду на собрание?..»
Тяжесть на сердце увеличилась, и уже вечером, перед сном, Лена попросила:
– Боже, помоги мне! Ты видишь, как я боюсь попасть в интернат, но и в пионеры вступать тоже не хочу! Прости меня за то, что я уже согласилась. Помоги мне остаться христианкой...
Лена боролась с одолевающими ее мрачными мыслями и долго ворочалась в постели. Наконец она не выдержала и пошла к родителям.
– Что же ты молчала до сих пор? – удивился папа. – Будем вместе просить защиты у Господа. И если учителя не отстанут, я пойду в школу и сам поговорю с директором. Конечно, плохо, что ты согласилась надеть галстук. Это уже неверность. Но еще есть возможность исправить положение. Для этого нужна твердость и решительность. Христианский путь нелегок, и если ты хочешь им идти, будь готова ко всем страданиям, унижениям и насмешкам за имя Господа. Родители еще раз помолились с Леной и легли спать.
На следующий день было торжественное собрание.
– Сегодня у нас большой праздник, – радостно сказала пионервожатая. – Аня, Лида и Лена вступают в пионеры. Давайте похлопаем!
Все дружно захлопали, а Лене от этой шумной радости вдруг стало страшно. Она вся съежилась и почему-то покосилась на Гришу. Он тоже взглянул на нее, и в его глазах Лена увидела столько искреннего сочувствия и жалости! Ей показалось, что он спрашивает: «Как ты так можешь?»
«Какой позор! Как я могла согласиться? – думала Лена. – Нет, не хочу из-за примерного поведения и хороших оценок отказываться от Бога!»
Лена огляделась. Уже повязали галстуки Лиде и Ане. Вызвали ее.
– Лена, ты что, передумала? – услышала она удивленный голос пионервожатой. – Выходи вперед скорее!
Но Лена так и осталась стоять на месте. От этого ей вдруг стало легко и даже радостно.
«Нет, я буду служить Богу! – снова и снова повторяла она про себя. – Иисус, помоги мне устоять!»
Торжества не получилось. Уже никто не хлопал в ладоши, не произносил громких фраз.
Пришел директор. Он старался убедить Лену, что быть пионером – это очень почетно. Но она стояла как вкопанная и не произнесла ни слова.
Домой Лена летела как на крыльях.
– Слава Тебе, Иисус! – повторяла она счастливо. – Мне теперь ничего не страшно! И если Ты не допустишь – они ни за что не отправят меня в интернат!
Путь к служению
Шел 1983-й год. Он отличался особо жестокими гонениями на христиан. Многие верующие сидели в тюрьмах и, не выходя оттуда, получали новые сроки. За перевозку духовной литературы христиан арестовывали и присуждали к длительным срокам тюремного заключения.
Нина знала это и все же, полагаясь на милость Всевышнего, исполняла Его волю, участвовала в Его деле, хотя служение приходилось совершать конспиративно. Она приехала в столицу рано утром. На полупустом трамвае доехала до нужного дома и, коротко переговорив с хозяевами, выложила из двух больших сумок христианские книги. Затем позавтракала в гостеприимном доме и заторопилась в обратный путь.
Витя, двенадцатилетний сын хозяев, попросился проводить ее.
– Я только до остановки, можно? Он повесил на плечо пустую сумку и, шагая рядом, спросил:
– Где ты живешь?
Нина улыбнулась и промолчала. Из-за конспирации она не имела права отвечать на такие вопросы.
– А зачем ты приезжала к нам? – не унимался Витя. – Почему так быстро уезжаешь?
Нина по-прежнему молчала, с улыбкой поглядывая на пытливого подростка.
– Я не отпущу тебя, пока не скажешь! – ухватился он за рукав ее куртки.
– Об этом я могу сказать только пресвитеру. Вот когда ты вырастешь и будешь служителем, тогда...
Глаза у Вити загорелись и тут же погасли:
– Меня никогда не выберут...
– Конечно не выберут, если будешь таким любопытным. А ты хочешь быть пресвитером?
– Очень! – откровенно признался Витя. – И потому я думал, что должен все знать!
– Все знать тебе еще рановато, но кое-чему ты должен научиться уже сейчас, потому что без этого ты не сможешь быть служителем.