В строительной надписи на плите, встроенной в Спасскую (Фроловскую) башню Московского Кремля (сейчас хранится в музеях Московского Кремля) сказано: «IOANNES VASILII DEI GRATIA MAGNUS / DUX VOLODIMERIAE, MOSCOVIAE, NOV/OGARDIAE, TFERIAE, PLESCOVIAE, VETICIAE, / ONGARIAE, PERMIAE, BUOLGARIAE ET / ALIAS TOTIUSQ(UE) RAXIE D(OMI)NUS, / A(N) NO 30 IMPE-RII SUI HAS TURRES CO(N)DERE / F(ECIT) ET STATUIT PETRUS ANTONIUS SOLARIUS / MEDIOLANENSIS A(N)NO N(ATIVIT) A-(TIS) D(OM)INI 1491 K(ALENDIS) M(ARTIIS) I(USSIT)P(ONE-RE)». То есть: «Иван Васильевич Божией милостью Великий Князь Владимирский, Московский, Новгородский, Тверской, Псковский, Вятский, Югорский, Пермский, Болгарский и иных земель и Всея Расие Государь в лето 30 своего царствования решил и приказал построить сии башни заложил Петр Антоний Со-лари миланец в лето от рождества Господня 1491 мартовские календы».
Обращает на себя внимание слово «Raxia» совершенно нетипичное для передачи на латыни наименования «Русь». Традиционно оно записывалось как Russia/Rossia/Rhossia. Некоторые исследователи связывают это с популярной в позднее Средневековье теорией происхождения имени «Русь» от названия народа роксоланов — «Роксолания», но, по всей видимости, дело куда проще: «Раксия» — это передача со слуха слова «Росия» со столь отчетливо превращающимся в московском произношении безударным «о»: «Raxie» = «Расие».
Ирредентизм выражен в политике великих князей и царей Московских в высшей степени ярко. Выше мы уже цитировали требование бояр Ивана III к польско-литовскому государю вернуть русские вотчины. «Князь хочет вотчины свои — земли русские» — такова и политика сына Ивана — Василия III.
Установка на неприятие внешней этнократии выразилась со всей определенностью в эпоху Смутного Времени. Нежелание терпеть на престоле польских ставленников и польских оккупантов в Кремле, несмотря на любую их формальную «легитимность», была важнейшим двигателем событий Смуты к порогу победы над нею. Но уже в эпоху Ивана III угроза появления в Новгороде князей из Литвы рассматривается как достаточное основание, легитимизирующее московскую интервенцию и аннексию торговой республики.
Земские соборы, восходящие к церковным соборам, которые стали важным государственным институтом именно при Иване III, были для своей эпохи весьма добротной зачаточной формой национального представительства. Они были всесословны и всеземельны, их голос воспринимался именно как совет всей земли.
Безусловно, имела место единая субъектность во внешней торговле. Государство быстро взяло её в свои руки и поставило под жесткий контроль.
В Северной Европе в эту эпоху наметились две противостоящих друг другу своеобразных «оси»: «вертикальная», ориентированная на ограничение прямых контактов Востока с Западом и посредничество в свою пользу, — она включала Швецию, Ливонию, Ганзу, в значительной степени Польшу и Литву; и «горизонтальная», ориентированная на относительно свободный обмен между основными производящими регионами Северной Европы и включавшая Россию, Данию, Англию и, в качестве альтернативного Ганзе «честного посредника», Голландию. На место контроля над торговлей Ганзы как вненационального союза коммерческих городов пришло торговое соглашение ранних национальных государств.
Иван основывает русский балтийский порт Ивангород, вызывающий настоящую ненависть у ганзейцев и ливонцев. В 1494 году, после двух десятилетий политики систематических притеснений в отношении ганзейцев Иван III закрыл ганзейский двор в Новгороде и конфисковал его товаров на сумму до 96 тыс. марок серебра. Эта политика Ивана III была частью хорошо скоординированной атаки становящихся национальных государств на своекорыстного посредника — Ганзу. Закрытие ганзейского двора последовало непосредственно за союзным договором двух Иоаннов — великого государя России и короля Дании, заключенном в Нарве в 1493 году. Датские короли ещё с конца XIV века были главными противниками Ганзы — они ограничивали свободу ганзейского плавания через Балтийские проливы, поощряли активность голландских и английских купцов.
Ганза ответила на изгнание широким бойкотом России, нанесшим значительный экономический урон. Многие исследователи полагают русско-ганзейский конфликт ошибкой государя. Однако даже если он был тактически неверен, он укладывался в стратегию установления национальной монополии внешней торговли. Другое дело, что подлинного расцвета и прибыльности эта монополия могла достичь только с установлением прямых контактов с Западной Европой через открытые моря, произошедшим при Иване IV. Впрочем, путь вокруг Норвегии регулярно использовали ещё послы Ивана III, именно от них английские купцы и получили представление куда плыть и, в итоге, успешно добрались до Холмогор.