Выбрать главу

Поселилась в комнатушке.

Жила.

Воспитывала дивного детеныша, пока…

– А это вам, – Розочка протянула очередной сверток.

– Мне?

Брать его Свят не рисковал. И с артефактами не выйдет… ведьмину последнюю волю нарушать дураков нет. Розочка же кивнула:

– Вам, вам… бабушка сказала, что, кто сюда придет и войти сумеет, тому и отдать.

Сверток был небольшим и… тяжелым.

– То есть, войти сюда…

– А вы думаете, что оно все тут просто так стояло? – Розочка всплеснула руками, и жест этот, в ее исполнении какой-то совсем уж нелепый, комичный, заставил Свята улыбнуться. – Толичка, небось, в первый же вечер полез смотреть, чем поживиться можно.

Вот и ответ…

Ведьма, поняв, что время пришло, сумела защитить свое жилище.

– И Мирка тоже, и сестрица ее. Им, конечно, тетя Лера говорила не лезть, она и комнату-то закрыла, только…

…замок на двери нелепый, его не то, что отмычкою, пальцем открыть можно. Но ведьме замки ни к чему, без ее дозволения ни человек, ни нелюдь порог не переступит.

Свят осторожно развернул сверток и едва не отбросил: он сразу узнал эти тонкие, будто сплетенные из колючих морозных нитей, кольца. Не потому, что случалось держать подобные в руках, но…

– Красиво, – оценила Розочка, правда, руки на всякий случай за спину спрятала, верно, тянуло потрогать этакое чудо.

– Красиво, – отозвался Свят, поспешно заворачивая нежданный подарок в лоскут ткани.

Ведьма.

Что с ведьмы, пусть и покойной, взять-то?

Несколько минут Свят просто сидел, глядя, как Розочка раскладывает вещи по кучкам. Действовала она так, будто совершенно точно знала, что делает.

А может, и знала.

Ведьминская сила никуда не уходит, а говорят, что и не только сила, что и душа тоже держится за мир куда крепче, чем у обычных людей. За душу Свят не сказал бы, а вот силу он теперь кожей ощущал. Не злую, нет.

Внимательную.

Он убрал сверток под подушку. И, не зная, о чем следует говорить с детьми, тем паче такими странными, – чтобы ведьма и дивных нянчила? – поинтересовался:

– А с волосами твоими что?

Розочка дернула плечиком, и плечико это едва не выскочила из ворота платья.

– Сбрила. Нянечка. Сказала, что у меня вши. Дура.

Дура.

С этим Свят согласился. У дивов и вши? Это не просто нелепо, это… невозможно. Даже там, где эти насекомые и вправду обретаются в преогромных количествах, где избавиться от них невозможно, но… у дивов и вши.

– Что дура, то ладно. Умных людей вообще немного, – Розочка вертела брошку с крупным зеленым камнем, слишком большим, чтобы и вправду быть драгоценным. – Это для Ниночки, она такое любит… но она не злая, просто боится. Это из-за Машки. Машка тоже боится. Вот и получается.

Свят ровным счетом ничего не понял, но счел возможным уточнить:

– А мама что?

Розочка вздохнула и поглядела с укоризной: мол, большой человек, а не понимаешь. Что она, мама, сделает? Пожалуется? И жаловалась, небось, неоднократно, только…

…если дура.

И боится к тому же.

– А в сад другой?

Свят почувствовал, как закипает в груди… дурное. И сила зашевелилась, тяжело, недобро, готовая выплеснуться.

– Это уже третий, – призналась Розочка, примеряя брошь к платью. Слишком уж блестяща и красива та была, чтобы просто взять и расстаться.

Розочка потянулась к зеркалу.

Глянула.

И отложила брошь.

– И везде то же самое?

– Ага, – сказала она и добавила. – Я же дива…

– Дива, – согласился он, испытывая преогромное желание наведаться в этот самый сад. А вместо этого протянул руку и осторожно коснулся Розочкиной макушки. – Ничего, волосы отрастут.

Уже отрастали и мягко кололи пальцы. И прикосновение это вдруг смутило, будто сделал Свят что-то до крайности неправильное. А Розочка глянула снизу вверх и кивнула, соглашаясь:

– И мама так говорит… это вот ей…

Диве от ведьмы осталась черная книжка в серебряном окладе, на котором красными каплями выделялись рубины. Камни мерцали тускло, и в этом мерцании Святу чудилось предупреждение: не след трогать чужое.

Он и не собирался.

Совершенно.

Глава 6

Астра спала.

Сквозь сон она слышала, как заворочалась Розочка, как сползла с кровати и тихо, на цыпочках, вышла из комнаты. Тапочки вновь не надела, про носки и говорить нечего. Никогда-то она их не любила, особенно толстые, шерстяные.

…надо было открыть глаза.

Встать.

Приготовить завтрак для себя и Розочки, пока она вновь чужой не забрала, но сил не было.

Совершенно.

Давно она так не выматывалась… смена… Анатолий Львович с его виноватым взглядом и лепетом о том, что парень в реанимации вряд ли до утра дотянет. А ведь хороший. Студент-отличник. И спортсмен. И герой, потому что не побоялся в огонь лезть. Троих вытащил, четвертого не успел – крыша обвалилась. Чудом выбрался, не иначе, только обгорел сильно.