Големов меняла трижды. В последний раз – на полях под Прохоровкой, где сумела-таки провести свою бригаду по чистой тропе, миновав все асверские ловушки.
Нюх помог?
Тот самый, который и позволил ей заглянуть за защитный кокон, выцепив то самое, что отличало Свята от прочих людей.
Он мысленно поморщился.
И принял огромную алюминиевую кружку, в которую Калерия Ивановна недрогнувшей рукой отправила целых пять ложек сахара. Она же и пирог подвинула, крупный, гладкий, с темною пропеченною корочкой, над которой еще поднимался пар.
– Ешьте, – сказала уже без тени неприязни, подавивши ее столь же просто, как и страх. – Силы пригодятся.
– Думаете…
– Знаю.
И все-таки… нет, не она.
И дело вовсе не в том, что Калерия Ивановна не привлекла бы объект. Отнюдь. Она относилась к женщинам, которые завораживали собственною внутренней силой. И здесь, сейчас, становилось понятно, почему Ингвар пошел против семьи и стаи.
Не прогадал.
Пожалуй.
Свят сделал глоток и зажмурился от удовольствия. Надо же… а в конторе над его пристрастием к сладкому посмеивались и говорили, что ему весь паек надобно сахаром выдавать.
Женщина же устроилась напротив.
Села. Подперла рукой гладкий подбородок. И посмотрела так, что на душе стало погано.
…да, она могла бы… если бы захотела. И пожалуй, что объект не устоял бы, перед ней куда скорее не устоял бы, чем перед прочими. Но… дело не в нем.
В ней.
Ей-то для чего это надобно?
Деньги?
Слава?
Идея?
Нет, не складывалось. Где-то там, внутри, в душе не складывалось. И Свят снова глотнул обжигающего и сладкого, тягучего, словно сироп, чаю.
– В первой обретается Ниночка, – Калерия Ивановна заговорила, когда сочла, что ее готовы слушать. И вновь же момент был выбран удивительно точно.
Совпадение?
– Ниночка при буфете работает, который театральный, а заодно там и союз Писателей. Ее туда тетушка устроила, Савожицкая, которая поэтесса и супруга…
…председателя областного Союза советских писателей, личности в городе весьма известной.
И не только в городе.
– Ниночка… милая девочка, – Калерия Ивановна слегка нахмурилась. – Хотя и несколько легкомысленная, но это происходит единственно от недостатка воспитания.
…Ниночка была легкой.
Да, пожалуй, что так.
И на снимке-то, черно-белом, резком, она словно парила. Свят не знал, где и кем был сделан этот снимок, но, увидев его, залюбовался.
Лицо сердечком.
Огромные глаза того светлого оттенка, который в жизни может оказаться равно, что голубым, что серым. Пухлые губки.
Тонкая шея.
Светлые локоны роскошною гривой. Меховое пальто. Длинные перчатки по последней моде. И то очарование, что свойственно всем юным ведьмам. Могла ли она? Могла. Ниночка привыкла принимать знаки внимания, да и, судя по досье, поклонников у нее хватало. Время от времени в Ниночкиной жизни даже романы случались, пусть и мимолетные, но всякий раз с правильными людьми. Пусть никто-то из них и не женился, но…
…комнату ей кто-то выправил, как работнику культуры, нуждающемуся в улучшении жилищных условий. И пусть бы с формальной точки зрения так все и было, но… в очереди стояло много таких, работников и нуждающихся.
И несогласных, что Ниночкина нужда важнее их.
Жалобы к делу приложили.
Анонимные доносы тоже.
Только…
Ниночка – человек публичный, и прошлые отношения свои она вовсе не стремилась скрывать, а вот объект отличался той степенью осторожности, которая граничит с форменною паранойей.
– Замуж она хочет, за серьезного человека, но это все пустое, – Калерия Ивановна подперла щеку кулаком. Теперь во взгляде ее виделось… сочувствие?
Пожалуй.
Не будь Свят в себе уверен, он бы усомнился. Но… она и вправду сочувствовала.
Ему.
Человеку, которого боялись и презирали. И… и завидовали тоже. Как оно выходило одновременно, Свят никогда не понимал.
– Во второй мы… Ингвар и я.
Двуипостасный почуял бы, случись его женщине связаться с… кем-нибудь, кроме него. И терпеть бы не стал. Не тот у них норов, чтобы терпеть.
– В третьей жила…
…старуха Цицинская, которая в город прибыла то ли сразу после войны, то ли во время оной, когда неразбериха царила изряднейшая, а потому и документы выправить было несложно. Особенно для ведьмы, в которой город нуждался.
Жила она тихо.
Работала при госпитале, притом так, что и доносов-то на нее всего с полдюжины набралось. Да и те пустые, бестолковые.