— У нее крыша поехала, — согласился Дейв. — У тебя папа крутой. Он тут, пожалуй, единственный папа, которому где угодно любая даст. Сдалась ему Мейпл-стрит.
— Фу.
— Шелли тебя ударила, — сказал Ларри. — Это нехорошо.
Джулия пожала брату руку, давая понять, что она в порядке. Он пожал ей руку в ответ, тоже что-то давая понять.
— А зачем ей все это говорить? — спросил Чарли.
— Ты что, думаешь, это правда? — вскинулась Джулия. — Это вранье.
— Знаю, — сказал Чарли. — Просто мы с ней знакомы с детского сада. Она иногда злилась, но всегда по делу. Ты у нее дома бывала? Там все просто идеально. Так идеально, что даже пошевелиться страшно. Типа, воздух из стекла, сделал шаг — и порезался.
Джулия обдумала его слова. Ей тоже было неуютно в доме № 118, но никогда не приходило в голову сформулировать почему. Там что-то сдвинул — нужно поставить точно на прежнее место. Сладости под запретом — от них можно растолстеть. В вазочке лежат карамельки в тон зеленой обивке дивана, но есть их нельзя, да и на диване сидеть тоже, и полотенцами в ванной пользоваться. Слишком красивое оно все, чтобы пользоваться.
— А разве идеально — это плохо?
— Это вранье. Идеального не бывает.
— В смысле, вранье? — не поняла Джулия.
Дейв протянул:
— Да ла-а-а-адно. Тут фигни везде хватает. Мои родители в доме фломастером начертили, где чья территория, потому что им жалко денег на развод. Это даже хуже, чем псевдоидеал. И что, я от этого слетел с катушек?
— За что она тебя ненавидит? — спросил Чарли.
— А она меня ненавидит? — вопросом на вопрос ответила Джулия. — Так и говорит?
Хотя все и казалось очевидным, произносить это вслух было тяжело.
— Чарли спросил, за что она на тебя кидается, — уточнил Дейв, укоризненно глядя на Чарли; тот покраснел.
— Не знаю, — ответила Джулия. Она часто об этом гадала, но так и не нашла логичного ответа. — Она избалованная. За нее все мама делает. Мои предки тоже ее баловали. Мама, например, всегда готовила, что она хочет, даже если для этого нужно было специально идти в магазин, а папа играл на губной гармошке, когда она приходила. А для меня никогда… Что она ни пожелай, все ей пожалуйста. Перед ней пресмыкаются из-за ее мамы. Мне с ней было хорошо, а потом, наверное, ей просто надоело. Сперва ей нравилось притворяться пусечкой, моей лучшей подругой, а теперь нравится делать гадости и мочить меня насмерть. А вам она что говорила?
— Ничего, — ответил Чарли. — И я не хотел тебя обидеть. Мне просто интересно.
— Правда, что вы проголосовали за то, чтобы больше со мной не общаться? — спросила Джулия.
— Это Шелли, — объявил Дейв. — Не мы.
Джулия отвернулась, чтобы скрыть облегчение.
— Не хочу я о ней говорить, — произнес Дейв и прищурился. — Сразу зло берет. С ней душняк полный.
— Дай ладно, — ответила Джулия. Потом осклабилась — пусть видят, что у нее все в порядке. — Правило номер девятнадцать! Там внизу апокалипсис из первобытного супа!
— Финиш, — сказал Чарли. — Сопротивление бесполезно.
Джулия хихикнула:
— Дурачок! Там наши родители.
— И чем они занимаются? — поинтересовался Чарли.
Джулия тряхнула головой.
— Переживают из-за всякой хрени. Они ж больше ничего не умеют.
Дейв пнул доску.
— А здорово бы было их туда отправить. Мне бы весь дом достался.
Джулия представила себе на дне дыры маменьку — королеву красоты, беременную, потную, нервно тискающую руки. «Плечи расправь! Улыбнись! Иди лифчик надень, а то все добро напоказ. Если с тобой заговорит взрослый мужчина, кричи. Нечего ему с тобой говорить. Ты как, с соседями ладишь? Не хами им, Джулия! Они важные люди… Ты Ларри возьмешь? Ты что, забыла, что ты за него отвечаешь?»
Там же, в дыре, она представила себе и папу. Он играет грустные песни, ходит медленно и печально, как будто каждое утро, когда он просыпался папой Джулии и Ларри, а не рок-звездой, становилось для него очередным крушением.
— Сбросить бы их туда. А самим на их место. Править миром!
— А я люблю родителей! — воспротивился Чарли. — Я своих тоже, — ответила Джулия. — Только они все равно гады.
И тут единственный промежуток покоя, выдавшийся им в это лето, разом завершился.
С воем примчались Шелли и весь Крысятник.
Мейпл-стрит, 116
В телефоне у Арло Уайлда зазвонил будильник.
«Психо» Бернарда Херрмана просочилась в сон, в котором Герти рожала котенка. У котенка были огромные дивные глаза, Герти с детьми очень обрадовались. Сам-то он видел: что-то не так, но не хотел их расстраивать.