Первым наверх ушел Ларри, за ним Джулия. Герти осталась. Арло вел себя храбро, хотя на деле и трусил: поцеловал ее в губы, хлопнул по заднице. Крепко и с нужной долей сексуальности.
— Ну! Неси свой вклад.
Встретились снова в прихожей.
— Ладно, — сказал Арло, открывая коробку из-под сигар «Монте-Кристо». Из нее сладко пахло. — Я первый.
Он положил в коробку свою губную гармошку. Расставаться было жалко — ее подарил Дэнни Лас-сон еще в те времена, когда существовала их группа. Но эту гармошку он всегда давал Шелли, когда она оставалась у них ночевать. Последняя песня, которую они с Джулией и Шелли разучивали вместе, называлась «Лондонские оборотни».
Следующим оказался Ларри.
— Ты уверен? — спросила Герти. — Насовсем отдаешь.
Ларри кивнул:
— Она иногда была плохая, но нельзя, чтобы она осталась одна…
Он положил в коробку своего робота, вымытого дешевым шампунем.
Настала очередь Герти. Она сняла с шеи жемчужную подвеску. Ее мачеха Чири («Называй меня Чири, дорогуша!») забрала себе все короны и трофеи, так что, помимо обручального кольца, это было единственное ювелирное украшение Герти. Она собиралась когда-нибудь подарить его Джулии.
— Это как, расточительство? — спросила она у Арло, держа подвеску над коробкой.
— Нет, — ответил он.
Герти крепко сжала подвеску в руке. В последний раз. Потом отпустила. Столько лет она трудилась, собирая поштучно те кусочки их бытия, которые теперь их окружали, так что расстаться с одним из них было даже приятно.
Все опустили глаза. Дары невообразимо прекрасные, намерения — очень личные и сокровенные; им даже было не жалко, что они не попали на службу. Шелли столько раз у них ночевала. Все их знакомство протекало на этой улице, так что и поминать ее здесь казалось уместным.
Теперь все повернулись к Джулии — она стояла с пустыми руками. Правая все еще побаливала, синие швы рассосались не до конца. Собака, сказал им врач в травмпункте, вне всякого сомнения.
— У меня нет ничего важного, — сказала Джулия. — Но лучше бы я упала вместо нее в этот провал.
— А я нет, — вставил Ларри.
Лицо Джулии сморщилось.
— Это моя вина. Я могла ее спасти!
— Не могла, — возразила Герти.
— Могла!
Арло улыбнулся одновременно и горько, и ласково — как здорово, что дочь его такая сострадательная, как жаль, что сострадать приходится по такому поводу.
— Это был несчастный случай.
— Ты ничего не понимаешь! Она хотела жить с нами. Умоляла меня!
— Джулия, — с укором произнесла Герти, — да зачем ей это было надо?
— Она была несчастна.
— Ей бы мама никогда не разрешила.
— Откуда ты знаешь?
— Лапушка. Да, на Рею иногда находит, но она хорошая мать. У нее все дети получат высшее образование.
Она подлая злыдня.
— Злыдней на свете много, — ответил Арло.
Джулия все плакала.
— Боженька хотел меня забрать, а забрал ее по случайности. Хотел меня наказать за то, что я такая плохая подруга.
— Ты вздор говоришь, — ответила Герти.
— Но это правда.
— Нет, — отрезал Арло. — Ты это сама придумала.
Джулия посмотрела на них, оценила ситуацию. Поняла, что высказала свой страх с одной целью: чтобы ей возразили. Нет, гибель Шелли — не ее вина. И не кара Господня. Но это не снимало с нее ответственности.
— Она ее мучила.
— Кто? — спросил Арло.
— Ее мама. Мы не бежали наперегонки. Мы убегали. Поэтому она и свалилась в дыру. Страшно боялась, что мама ее убьет за то, что она остригла волосы, и совсем не смотрела под ноги.
Тут в памяти у Герти всплыл тот их последний пьяный разговор с Реей. Перевернулся, точно камень, под ним закопошились насекомые.
— Не говори такого! Это очень серьезное обвинение!
— Ты всегда всем веришь, кроме меня, — заявила Джулия. Голос звучал слишком ровно. Слишком спокойно.
— Не нападай на меня! Я только о тебе и думаю, — ответила Герти. — Мы сюда ради тебя переехали.
— Ты меня никогда не защищаешь. Поэтому я тебе ничего и не рассказала. Но это правда. Шелли фотографировала эти побои. У нее есть доказательства. В «Кубе боли».
— Что-то это на Рею не похоже, — заметил Арло.
— Она в колледже преподает! — добавила Герти.
— И что? — спросила Джулия.
— А то, что Шелли была очень нервная. Такие девочки любят выдумывать. Звучит правдоподобно, а на деле выдумка. Ей было больно по какой-то другой причине. Внутренняя проблема.
— Я видела, как миссис Шредер тебя ударила.
Она вообще дерется.
Герти дотронулась до щеки, вновь ощутила унижение от пощечины.