— Что? Нет?
— Для меня деньги — не главное, — упрямо сказал литсотрудник.
— А что же тогда главное? — изумился Самсонов. — Поглядите на него, какой бессребреник...
— Главное, чтоб работа интересная была, — упрямо настаивал Роман.
Тут не выдержал Демьянов, до этого молчавший и лишь свирепо попыхивавший сигаретой.
— Скажите на милость — чтоб работа интересная! А у нас тебе уже не интересно? Сделал два или три более-менее сносных материала и считаешь, что все уже превзошел? Ты же завода толком не знаешь. Да и в газетном деле птенец. Вот тебя замом ответственного секретаря сватают, а верстать ты умеешь? Нет. Тебе еще учиться и учиться.
Он вскочил и забегал по маленькому кабинету редактора, натыкаясь на стулья. Потом остановился напротив Бессонова, засунул руки в брюки и уставился на литсотрудника.
— Ну, что вы на меня так смотрите? — поежился Роман.
— Разочаровываешь ты меня, Роман Палыч! — буркнул Демьянов. — Надеялся, что человек из тебя получится. Думал, вот на пенсию спокойно пойду. Подготовлю из Романа себе смену... Мы уже с Николаем прикидывали. Было?
— Говорили, — подтвердил Самсонов.
— А ты... как птичка! Тю-ить! — Демьянов неумело свистнул.
— Ну что вы за меня взялись! — взмолился Роман. — Я с вами посоветоваться хотел. Думаете, не понимаю, что рано?
— А понимаешь, так звони, категорически отказывайся! — указательный палец Демьянова был строго направлен на телефон.
Герман Иванович, которому позвонил Бессонов, отнесся к отказу благожелательно, не уговаривал, а, напротив, сказал:
— Ну и правильно! В областную газету надо идти с определенным житейским багажом. Парень ты, безусловно, способный, так что все у тебя впереди.
— Редактору скажете?
— Конечно, скажу. И между нами, я думаю, что он будет доволен.
— Доволен отказом? — удивился Роман. — Зачем же тогда предлагал?
— Ну, надо знать нашего Василия Николаевича. Он тебя как человека проверял. Дескать, клюнет на приманку или нет. Он карьеристов терпеть не может. Вот так-то. Ну, бывай! Если напишешь что-нибудь хорошее, привози. Нам, кстати, очень нужны проблемные материалы по движению за коммунистический труд, подумай!
Свадьба была очень скромной. Так хотели и Лада, и Роман. В загсе их свидетелями были Любимов и Немов. Они без конца подшучивали, сбивая рабочее настроение у пожилой дамы, ведавшей бракосочетанием.
— Тринадцатого, да еще в пятницу! — притворно вздыхал Евгений. — Всю жизнь промучаетесь!
— Для нас тринадцатое — число счастливое, правда, Ромочка? — нежно взглянула на жениха Лада.
— Это уж как пить дать! — подхватил Любимов, уже приступивший к раскупорке шампанского. — Тринадцать детей будет. Пухленьких, как Лада.
Пробка с гулким хлопком вылетела из бутылки, напугав даму, собравшуюся было произнести заученную речь.
— Будьте счастливы, дети! — сказала она неожиданно для себя просто и тепло, слегка прослезилась и охотно выпила шампанского.
Вечером в домике Крутовых пир горой. На столе — дары щедрой осени. Жареные баклажаны, фаршированные кабачки, маринованный чеснок и перец, грибы... Обстановка царила самая непринужденная. Отвечая на «горько», выкрикнутое Самсоновым, Роман и Лада с удовольствием расцеловались. Но когда Немов через какой-то промежуток попытался вновь закричать «горько», Роман решительно пресек друга, погрозил ему кулаком.
— Хорошенького понемножку! Ешь лучше!
Потом пели любимые песни — «Хаз-Булат» и «Фонарики». Неожиданно каплю дегтя в общее веселье внес Андрей. Он с самого начала много пил, не обращая внимания на замечания жены. Потом сказал ей что-то резкое и демонстративно поднялся из-за стола, крутя в руках папиросу. Лада насторожилась.
— Что-то с Андреем творится, не пойму, — шепнула она Роману.
Он кивнул в знак понимания и, воспользовавшись тем, что все со смехом слушали очередную байку дяди Павлика, незаметно выскользнул следом за Андреем. Тот стоял на терраске, упершись лбом в стекло, словно что-то высматривая в вечернем полумраке.
— Андрей, ты чего? Нашей свадьбой недоволен? — окликнул его Роман.
— А, Рома! — вяло оглянулся Андрей и снова уперся лбом в стекло. — Прости, что нарушаю ваше веселье. Больно уж настроение пакостное...
— Что-то случилось? Может, помочь надо? — продолжал допытываться Роман.
— В двух словах не скажешь, — вздохнул Андрей.
На терраску буквально ворвалась Валентина, раскрасневшаяся от праведного гнева.
— У, храпоидол! — закричала она, не обращая внимания на Романа. — Нализался! Все люди как люди, веселятся. А ему все не так.