Роман прикреплял карту, пока парторг, механик Лютиков, представлял его аудитории. Лектор посмотрел на сидевшую в стороне Чалову и решил, что надо брать быка за рога. В качестве «быка» он избрал тетю Полю, сидевшую впереди с аппетитной булкой в одной руке и кружкой чая — в другой...
Проводили лектора аплодисментами; Чалова пожала ему руку.
— Молодец. Верю, что не растеряешься в любой аудитории.
...Первой в зал заседаний парткома вошла Лада. Роман не успел как следует начать переживать, как она уже выскочила, вся пунцовая.
— Чего спрашивали?
— Да Сергей Михайлович в краску вогнал... Чалова сказала, нора меня в пропагандисты готовить, он вдруг заулыбался и говорит: «Надо ей сейчас в первую очередь к материнским обязанностям готовиться, а остальное — потом». Ром, неужели у меня такой большой живот?
— Брось ты, не переживай. Ничего не видно, — успокоил он рассеянной скороговоркой, поскольку следующим вызывали его.
С ним вместе зашли Самсонов, Демьянов, секретарь партбюро типографии механик Лютиков.
Члены парткома, слушая доклад Лютикова, благожелательно поглядывали на Бессонова. Со всеми из них он хорошо познакомился за полтора года работы.
— Пусть расскажет биографию, — предложил Разумов, когда секретарь партбюро закончил. — Давай, Роман Павлович.
Биография его уместилась в несколько фраз — «родился в семье служащих, отец и мать — учителя, члены партии; поступил в школу, был принят в комсомол, учился в институте, работаю...» Роман говорил и сам остро чувствовал, что хоть четверть века за плечами, еще ничего не сделано.
Ему казалось, что так думают и члены парткома. Во всяком случае, кто-то иронично бросил:
— Как говорится, все впереди.
— Ну разве это плохо? — улыбнулся Разумов. — Очень даже хорошо. Кстати, по работе на заводе он себя успел зарекомендовать. Как, Николай Иванович?
— Конечно! — поднялся Самсонов. — Иначе разве мы стали бы с Василием Федоровичем его рекомендовать. Парень творческий. Увлекается, конечно, иногда слишком доверчив...
— Доверчивость для журналиста — первейшее свойство, — прогудел сидящий рядом Демьянов. — Если человек не верит людям, нечего ему в газете делать. Да и на партийной работе тоже, как я понимаю... Лучше десять раз обмануться, чем один — не поверить.
— Ишь ты! Не даешь в обиду ученика? — хмыкнул Угаров. — Правильно. Верить надо, но проверять тоже. А также и советоваться иногда. Намек понял?
— Понял! — улыбнулся Роман.
— Есть предложение принять, — сказала Чалова. — Имеет партийное поручение, хорошо его выполняет. Он теперь у нас лектор-международник.
— Ну, раз так, — улыбнулся Разумов, — думаю, следует согласиться. Других мнений у членов парткома нет? Принимаем тебя, Роман Павлович, кандидатом в члены партии. Поздравляю!
Едва он вышел из зала заседаний, к нему устремилась Лада:
— Ну как?
— Порядок, — ответил Роман односложно. — Единогласно.
Лада внимательно поглядела мужу в лицо:
— А почему не радуешься?
— Радуюсь. Но как-то... еще в себя не пришел.
— Не тормоши его. Человек осознает важность свершившегося, — услышал Роман из-за спины голос Немова.
Евгений крепко пожал руку Бессонова и взволнованно произнес:
— Поздравляю, дружище! Это замечательно.
И тут снова не удержался, чтобы не подтрунить:
— Лада, взгляни, у него, правда, лицо...
— Чем тебя мое лицо не устраивает?
— Выражает... — громким шепотом сообщил Немов.
— Чего выражает-то? — начал сердиться Роман.
Немов торжественно поднял палец:
— Значительность!
— Да ну тебя, — махнул Роман рукой. — Тут такой момент, подумать надо, как дальше жить.
— Думать полезно, — с улыбкой кивнул Немов. — Но, между прочим, следует помнить, о чем серьезно предупреждал Ленин молодых коммунистов.
— О чем? — насторожился Роман.
— О комчванстве.
— Что, что?
— Эх ты, а еще историк. Коммунистическое чванство, зазнайство, Ленин считал самой страшной болезнью. Так что не зазнавайся. А то мы с Ладой живо тебе душ горячий устроим.
Роман было насупился, но потом вдруг заулыбался:
— Ребята, я рад. Понимаете. Так рад! Это ведь как второе рождение. Я чувствую в себе такие силы, я такое сотворю. Ого-го!
Обняв Ладу и Евгения за плечи, Роман прошел с ними в комитет комсомола, потом в редакцию, принимая поздравления и радуясь как ребенок.