Набрав внушительную охапку, Ромка вернулся к берегу. Выпрямившись, с силой бросил цветы девушке, осыпав ее тяжелым золотом с головы до ног. Ира взвизгнула, потом бережно собрала кувшинки в букет, для чего-то понюхала их и вдруг, отложив цветы в сторону, стала расстегивать свой яркий сарафан.
— Неужели надумала? — крикнул Ромка, откинувшись на спину и слегка отплывая назад.
— Уж больно аппетитно ты купаешься. Завидки берут! — ответила Ирка, осторожно ступая в воду. — Ой, холодно! Я, пожалуй, не буду!
— Не бойся. Вода парная. Это только сначала кажется, будто холодно. Ныряй!
Ира отрицательно мотнула головой и сделала еще два нерешительных шажка. Ромка подплыл к ней.
— Ну! Смелей!..
Девушка сделала еще шаг, оказавшийся роковым — берег резко уходил вниз. С визгом она повисла на Ромкиной шее. Он подхватил ее на руки и бережно привлек к себе. Дыхание захватило от ослепительной, совершенной наготы тела, будто бриллиантами осыпанного капельками воды. Вдруг Ирка, вывернувшись по-русалочьи, соскользнула с его рук и ушла в глубину, обдав оторопелого парня фейерверком брызг. Он ринулся следом, но Ира уже стояла на неглубоком месте и крепкой ладошкой направляла одну за другой тугие струи воды прямо ему в лицо.
Потом они долго лежали, загорая рядышком на травке, Ира молчала, глаза ее были плотно закрыты. Приподнявшись на локтях, Ромка пытливо изучал ее лицо. Казалось бы, ну что в ней особенного? А вот тянет неодолимо. Своей ногой он слегка коснулся ее ноги.
Ирка открыла глаза и с режущей отрезвляющей прямотой взглянула на него:
— Что ты смотришь?
— Нравишься, вот и смотрю.
— Глупости!
— Ирочка! Скажи мне откровенно: Стаса любишь?
Ира резко перевернулась на живот и уставилась взглядом на траву, будто разыскивая в ней что-то очень интересное.
— Люблю, — тихо сказала она после продолжительной паузы.
— Но это же глупо! — загорячился Ромка. — Ты же отлично знаешь, что это совершенно безнадежно. Он...
— Знаю, — тихо, без всяких интонаций сказала Ира.
— Так объясни мне, зачем...
— Разве любви прикажешь. Тебе это не понять...
— Почему?
— Ты же еще никого не любил по-настоящему!
Ромка открыл было рот и... осекся. Сказать ей, что он любит ее. Ну, нет! Где же тогда его мужская гордость? унижаться, умолять о любви? Лучше молчать!
Ира села и стала надевать халатик. С некоторым колебанием посмотрела на увядающие кувшинки и... не взяла их. Ромка со вздохом надел рюкзак. Расслабленные жарой, они медленно побрели к конторе.
Ира вдруг снова стала колючей. Ехидно прокатилась по Светикиной любви поспать, высмеяла Алкино любопытство, обругала манеры грубого управляющего.
У кухни их поджидал Светик. Он сидел на лавочке, жмурясь от солнца, и лениво чистил ногти щепочкой.
— «Быть можно дельным человеком»... — съехидничала Ирка.
— Я вот давно думаю, — невозмутимо сказал Светик, — в дореволюционных газетах часто давали объявление насчет парикмахерской. Помнишь?
— А это — «Обещаю холю ногтей»?
— Ну, да. «Холю» — это еще понятно. А что такое — «одулянсион на дому»?
— Черт его знает. Может, обслуживание?
— Может, — согласился Светик. — Вы пожрать чего принесли?
Он, видимо, проголодался, потому активно включился в подготовку обеда, неожиданно проявив недюжинные познания в кулинарном искусстве.
— Все великие люди любили и умели готовить. Например, Дюма...
Стало ясно, что с Ирой больше по душам не поговоришь. Ромка достал из рюкзака блокнот, ручку и сел за обеденный стол писать письмо.
«Дорогие мама и брат Коля! Пишу Вам с солнечной целины. Живем мы здесь хорошо. Работаем. Я научился косить и запрягать лошадь. Есть у меня любимый мерин, по кличке Серый. Как хорошо на нем скакать по необъятной степи...»
Ромка потер лоб. Похоже на компиляцию из ковбойской песенки. Да ладно, не поймут. О чем еще писать? Трудовые конфликты вроде ни к чему.
«Кормят нас здесь хорошо. Три раза, не считая полдника, когда дают молоко. Каждый день — мясо».
Чересчур мажорно получается. Мать скажет, если все так хорошо, то зачем деньги посылать?
— Свет! — окликнул он друга. — Ты матери писал?
— Нет еще, — пробуя из большой кастрюли, ответил тот.
— Для чего деньги попросить, как ты считаешь? Ведь если правду написать, что для курева, не даст?
— Скажи, что врачи рекомендовали мед. А здесь он десять рублей банка.
— Что-то я меда не видел, — недоверчиво заметил Ромка.
— Я тоже. Но зато правдоподобно.